Уильям Уилки Коллинз - Мертвая комната

На характерных особенностях воспитанников мисс Стерч не стоит долго останавливаться. Мисс Луиза имела склонность к простудам – это была ее главная слабость. Главным недостатком мисс Амелии была непреодолимая склонность к дополнительным обедам и завтракам в неположенное время. Самые заметные недостатки мистера Роберта были связаны со скоростью, с которой он рвал одежду, и с тупостью при изучении таблицы умножения. Достоинства всех трех были практически одинаковы – это были хорошо воспитанные, искренние дети, которые очень любили мисс Стерч.

Чтобы завершить галерею фамильных портретов, необходимо хотя бы в общих чертах описать самого викария. Доктор Ченнери, с физической точки зрения, делал честь своему званию. Рост шести футов два дюйма и более пятнадцати стоунов весу; он был лучшим игроком в крикетном клубе Лонг-Бекли; он был знатоком вина и баранины; в проповедях он никогда не выдвигал неприятных теорий о будущих судьбах людей, вне церкви никогда ни с кем не ссорился, никогда не отказывал нуждающимся, даже если они потеряли веру. Его жизненный путь пролегал по самой середине ровной, сухой и гладкой дороги. Боковые тропинки несчастий и споров могли сколько угодно змеиться справа и слева вокруг него – он шел себе прямо и не обращал на них внимания. Ни разу он не доставил беспокойства церковному руководству, он не имел никакого отношения к чтению или написанию памфлетов. Он был самым светским из всех священнослужителей, но его наружность и фигура редкостно подходили для облачения. Мускулистый стан без малейшего порока или изъяна внушает особое доверие к стойкости, необходимой для всех возможных столпов, и в особенности ценной для столпа церковного.

Как только викарий вошел, дети бросились к нему с криками радости. Он строго следил за своевременным принятием пищи, и сейчас бой часов осуждал его за опоздание к завтраку на четверть часа.

– Очень жаль, что заставил вас ждать, мисс Стерч, но этим утром у меня есть уважительная причина.

– Не беспокойтесь, сэр, – сказала мисс Стерч, безучастно потирая свои пухлые маленькие ручки. – Прелестное утро! Но боюсь, нас ждет еще один жаркий день. Роберт, душа моя, твой локоть на столе. Прелестное утро, прелестное!

– Опять желудок не в порядке, а, Фиппен? – спросил викарий, принимаясь резать ветчину.

Мистер Фиппен тоскливо покачал большой головой, жалобно посмотрел на доктора Ченнери и, вздохнув, достал из нагрудного кармана куртки маленький футляр красного дерева, из которого извлек пару аптекарских весов с гирьками, кусочек имбиря и отполированную серебряную терку.

– Любезная мисс Стерч, простите инвалида? – Мистер Фиппен начал медленно тереть имбирь в ближайшую чашку.

– Отгадайте, из-за чего я опоздал на четверть часа сегодня утром? – Викарий загадочно посмотрел на сидящих за столом.

– Пролежал в постели, папа, – закричали трое детей, торжествующе хлопая в ладоши.

– А вы что скажете, мисс Стерч? – спросил доктор Ченнери.

Мисс Стерч по обыкновению улыбнулась, по обыкновению потерла руки, по обыкновению скромно откашлялась, пристально посмотрела на чайник и с самой милой учтивостью попросила извинить ее, если она ничего не скажет.

– Твой черед, Фиппен, – сказал викарий. – Ну, отгадай, отчего я сегодня опоздал?

– Любезный друг, не проси меня угадывать, я знаю ответ! Я видел, что ты вчера ел за ужином, видел, что ты пил после ужина: никакой желудок этого не выдержит, даже и твой. Угадать, отчего ты опоздал сегодня утром! Ха! Я знаю. Ты, бедная, добрая душа, ты принимал лекарство!

– Не прикасался ни к одному за последние десять лет! – ответил доктор Ченнери с видом набожной благодарности. – Нет, нет, вы все ошибаетесь. Дело в том, что я был в церкви, и что вы думаете, я там делал? Слушайте, мисс Стерч, слушайте, девочки, внимательно. Наконец бедный слепой юноша Фрэнкленд стал счастливым человеком: я обвенчал его с нашей милой Розамондой Тревертон этим самым утром!

– И не сказали нам, папа! – воскликнули обе девочки с досадой и удивлением. – Не сказали нам, хотя вы знаете, как мы были бы рады это видеть!

– Вот оттого-то я вам и не сказал, мои милые, – ответил викарий. – Молодой Фрэнкленд не настолько свыкся со своим недугом, бедняга, чтобы терпеть, когда его публично жалеют и смотрят на него в образе слепого жениха. Он так боялся стать объектом внимания в день свадьбы, а Розамонда, истинно добросердечная девушка, так беспокоилась о том, чтобы были исполнены его малейшие прихоти, что мы решили обвенчать их в такой час утра, когда никто из бездельников не будет слоняться в окрестностях церкви. Я был обязан сохранять втайне назначенный день, также и мой помощник Томас. Кроме нас двоих, жениха с невестой и отца невесты, капитана Тревертона, никто ничего не знал.