Она не добавляла в неё новых фрагментов уже много лет.
Аксель Рауманн уже набросал одно произведение, но чего-то в нём не хватало. Перед Акселем лежала простенько написанная пьеса, но несколько тактов в ней отсутствовало. И даже зная тональность и размер, восстановить их не получалось. Подобрать так, чтобы восполнить недостающий фрагмент. Пробел не портил всей картины, но Акселю страшно хотелось его разгадать. После нескольких прогулок он всё понял.
В один из дней, когда Аксель бродил по пляжу, ему позвонила Ритта. Как будто их договорённость о том, что он уезжает, чтобы спокойно поработать, была для неё какой-то ерундой.
Хотя почему «как будто»?
Они почти поругались, и только усилием воли Аксель заставил себя сбавить обороты. Выключив телефон, он попытался вернуться в состояние созерцания и поиска вдохновения, но настрой был испорчен. А ведь он пришёл сюда именно для этого! Стиснув зубы, Аксель решил прибегнуть к запасному способу. Вдохновлять может не только природа, но и музыка. Чужая, та, которую он хотел бы написать сам. Та, которая ублажала слух, погружала в бездонные воды, уносила в другой мир. Аксель смотрел мало сериалов, но «Бродчёрч» попал ему прямо в сердце – и сюжетом, но, главное, атмосферой и музыкой. Музыкой, создающей эту атмосферу. Навсегда осевшую в душе. Атмосферу, оказавшуюся ему столь близкой, что Аксель долго не мог в это поверить. Ему казалось, что его конёк – весёлые и забавные, приятные на слух, жизнерадостные этюдики и скерцо, задания в Консерватории. Один сериал изменил всё. Три заглавных трека из трёх сезонов были заслушаны Акселем «до дыр». Остальные композиции также были в «Избранном». Но So Close и So Far Аксель просто боготворил. Достаточно было одного аккорда, чтобы вернуться в прибрежный Бродчёрч, и одной вокальной фразы, чтобы окунуться в развернувшуюся там драму. Олафур Арнальдс, несомненно, был гением, как и Арнор Дан.
Неприятный разговор с Риттой был забыт. Надев наушники, Аксель шагал по локсаскому песку, превращающемуся в бродчёрческий, смотрел на волны, лижущие берег, чувствовал, как начинает ныть сердце. Через тридцать минут, пройдя весь пляж и прослушав половину плейлиста, он развернулся и пошёл в обратную сторону. Теперь в поле зрения была «Ракета». Сквозь музыку едва слышно, но всё-таки пробивался шум волн. Аксель понял, что это судьбоносный момент. Он поймал настроение и больше его не упустит. И на этот раз он смог признаться самому себе: ему нужен свой Бродчёрч. Своя гениальная драма, трагическая история, неповторимая атмосфера. Он, Аксель, сможет. Ведь это то, что сидит у него внутри. Нужно лишь выпустить это на волю. У него есть все козыри: огромное желание творить, депрессивная осень, небольшой городок, холодный пляж, даже два, если уж на то пошло, бескрайняя вода, чёрный корабль, хмурые сосны.
Магазины, библиотеки, музыкальные школы, разрушенные дома и пьяницы, почтальоны и злобные подростки, безработица и тупая рутина были везде. Могли быть. Но это – это было уникально. Морские и лесные пейзажи, захватывающие дух. Одиночество и свобода воды, песка и сосен. Невыразимая бесконечность невыносимого бытия. Такому невероятному антуражу грех пропадать зря. Вздохнув, Аксель наконец осознал, чем можно заполнить пробел.
Этому городу не хватало трагедии.
Все считали его пьяницей, но ошибались. Он регулярно покупал различное спиртное, иногда в больших количествах, но не пил. Только пиво, а пиво не считается. По крайней мере в их городе. Кто-то однажды спросил, как он мог так быстро выпить то, что купил вчера, и Сфинкс, не желая навеки прослыть забулдыгой, стал отнекиваться. Забулдыгой он всё равно прослыл, хорошо хоть шуточки про спиртование мумий у себя дома постепенно исчерпали себя. Сфинкс и сам себя исчерпал, и довольно давно, но иногда что-то внутри него всё же находилось. В те моменты, когда он погружался в прекрасный далёкий мир, когда открывал книгу или включал фильм, дверь в мир обычный захлопывалась, и даже лёгкое дуновение не могло просочиться сквозь щель. Потом дверь распахивалась, и его обдавало зловонием реальности. Убрать помои за всем домом. Оплатить счета. Купить спиртное. Прикинуться пропащим идиотом. Вызвать сострадание. Или отвращение. Сауна и возвращение домой – лучшее время дня. Лучшее время жизни.
Два слова, выгравированных золотом, украшенных кобальтовыми сапфирами, пахнущих ладаном, освещающих его тусклую жизнь. Таинственная легенда непередаваемой красоты. Древний. Египет.
Читать дальше