Содзи Симада - Дом кривых стен

Кодзабуро что-то где-то подкрутил, и неожиданно зазвучала музыка, против ожидания, громкая. Пальцы куклы зашевелились.

– Клавиш-то она не касается, – заметил Кусака.

– Верно. Ну, это слишком сложно. То есть мы имеем что-то вроде большой музыкальной шкатулки. Шкатулка с двигающейся куклой. А принцип действия тот же самый.

– Но звук совсем другой. У шкатулки какой звук? Трынь-трынь, и всё. А у этой мягкий, сдержанный. Она не только высокие ноты берет, но и басы тоже.

– Правда. Как будто колокола звонят, – согласилась с Кусакой Куми.

– Наверное, потому, что ящик большой. У нее репертуар приличный, не то что у Марко. Мелодий как на пластинке с одной стороны.

– Ого!

– Это творение периода французского рококо… А вот эта вещь из Германии. Говорят, пятнадцатый век. Часы «Рождество Христа».

Кодзабуро показал на часы в форме средневекового замка, сделанные из металла. Их венчала Вавилонская башня. Со сферы, символизирующей космос, свешивался Т-образной формы маятник, в центре которого было изображение Христа-младенца.

– Дальше у нас «Богиня, охотящаяся за оленем». Все двигается – и олень, и собаки, и лошадь… А это «Садовник». К сожалению, вода из лейки больше не льется. Сломалось что-то… Вот настольный фонтан, сделанный в четырнадцатом веке по заказу одного аристократа. К сожалению, с подачей воды тоже проблемы.

Средневековая Европа – шкатулка с волшебными игрушками. Появление этих потрясающих механизмов изменило взгляды людей на волшебство. Какое удовольствие – удивлять людей! Многие века для этого использовались колдовство, магия. Но потом изобрели вот такие автоматы, и они взяли на себя эту роль. Можно сказать, наступило время поклонения механике. Люди стремились создавать механизмы, копирующие то, что есть в природе. Поэтому слова «волшебство» и «механика» какое-то время носили один смысл. Получился такой переходный период. Конечно, это были игрушки, предназначенные для забавы, но они послужили исходной точкой, отправным пунктом движения к современной науке.

– А японских артефактов у вас нет?

– Нет. Только тэнгу.

– А что вы скажете насчет японских заводных кукол? Плохо сделаны?

– Хм-м… Вовсе нет. Есть знаменитый заводной «Мастер чайной церемонии», есть куклы из Хида Такаяма [11] Феодальное княжество в Японии, существовавшее в XVI–XVII вв. Располагалось в провинции Хида (нынешняя преф. Гифу) на о. Хонсю. , есть Гэннай Хирага [12] Гэннай Хирага (1728–1780) – японский изобретатель и ученый. и особенно Хисасигэ Танака [13] Хисасигэ Танака (1799–1881) – японский инженер и изобретатель, занимавшийся изготовлением механических кукол. по прозвищу Гиэмон-кукольник, который делал очень сложные куклы-автоматы. Но эти вещи уже не достать. Причина в том, что Япония испытывала дефицит в металлических деталях. Вот почему Хисасигэ изготавливал шестерни из дерева, а пружины – из китового уса. Сто лет – и ничего не работает. Даже если сейчас вы что-то найдете, то только реплику, копию. Но даже таких изделий сейчас не сыскать.

– И чертежей тоже?

– Да. А без чертежей копию не сделаешь. Остались только рисунки. Японские мастера вообще старались никому не доверять чертежи, предпочитая хранить изготовление механических кукол в секрете. И дело не в мастерстве, не в уровне умения. Вопрос, так сказать, в японском национальном характере. Например, в эпоху Эдо [14] Период в истории Японии, охватывающий 1603–1868 гг. была изготовлена замечательная механическая кукла – мальчик, игравший на барабане и флейте, причем одновременно. Ни кукла, ни чертежи не сохранились. Поэтому я не уставал повторять своим инженерам: если вы разрабатываете новый продукт или технологию, подробно фиксируйте документально весь процесс. Чтобы осталось будущим поколениям.

– Как интересно! – оживился Митио Канаи. – Я слышал, что в нашей стране к таким мастерам относились довольно пренебрежительно. Это так?

– Было такое дело. В Японии эти автоматы считались не более чем развлечением, игрушкой, в то время как на Западе благодаря им пошло развитие часовой промышленности, зародилась автоматизация и в итоге появились компьютеры.

– Все правильно. Так оно и было.

Какое-то время гости бродили по залу, осматривая коллекцию по своему усмотрению. Куми Аикура вернулась к пишущему мальчику и музыкантше, Митио Канаи прохаживался вместе с Кодзабуро, а Хацуэ, оставшись одна, не задерживалась у экспонатов и скоро очутилась в дальнем углу перед сидевшей отдельно от других куклой. При виде ее женщина вдруг почувствовала шок, скорее даже ужас. Страх, который она ощутила в душе, когда входила в этот зал, не просто ожил. Охватившее ее странное зловещее предчувствие нарастало с каждым ее шагом и, казалось, воплотилось теперь в этой фигуре.