Адриан Дойл - Все приключения Шерлока Холмса

Около девяти в комнату бодрыми шагами вошел Холмс. Лицо его было серьезно, но в глазах блестел огонек, по которому я сразу угадал, что он не обманулся в своих догадках.

– А, ужин уже на столе! – сказал он, потирая руки.

– Вы, значит, ждете гостей? Они накрыли на пять персон.

– Да, думаю, что к нам может кое-кто зайти, – ответил он. – Странно, что лорда Сент-Саймона еще нет… Ага! Кажется, я слышу на лестнице его шаги.

Он не ошибся. В комнату быстро вошел наш утренний посетитель, еще сильнее прежнего раскачивая висевший на шнурке лорнет. На его аристократическом лице отражалось сильнейшее смятение.

– Стало быть, мой посыльный застал вас дома? – спросил Холмс.

– Да, но, признаюсь, содержание письма поразило меня сверх всякой меры. Есть ли у вас доказательства того, что вы сообщили?

– Есть, и самые веские.

Лорд Сент-Саймон опустился в кресло и провел рукой по лбу.

– Что скажет герцог! – прошептал он. – Что он скажет, когда услышит об унижении, которому подвергся один из членов его семьи!

– Но ведь тут чистейшая случайность. Я никак не могу согласиться, что в этом есть что-нибудь унизительное.

– Ах, вы смотрите на такие вещи с другой точки зрения!

– Я решительно не вижу здесь ничьей вины. Мне кажется, эта леди просто не могла поступить иначе. Конечно, она действовала чересчур стремительно, но ведь у нее нет матери – ей не с кем было посоветоваться в критическую минуту.

– Это оскорбление, сэр, публичное оскорбление! – сказал лорд Сент-Саймон, барабаня пальцами по столу.

– Однако вы должны принять в расчет то исключительное положение, в котором оказалась бедная молодая девушка.

– Я не собираюсь принимать в расчет что бы то ни было. Со мной поступили бесчестно. Я просто вне себя.

– Кажется, звонят, – заметил Холмс. – Да, я слышу шаги на площадке… Что ж, если я не в силах убедить вас, лорд Сент-Саймон, более снисходительно отнестись ко всему случившемуся, то, может быть, это скорее удастся адвокату, которого я пригласил.

Холмс распахнул дверь и впустил в комнату даму и господина.

– Лорд Сент-Саймон, – сказал он, – позвольте представить вас мистеру и миссис Фрэнсис Хей Маултон. С миссис Маултон вы, кажется, уже знакомы.

При виде новых посетителей наш клиент вскочил с места. Он стоял выпрямившись, опустив глаза, заложив руку за борт сюртука, – воплощение оскорбленного достоинства. Дама подбежала к нему и протянула руку, но он упорно не поднимал глаз. Так было, пожалуй, лучше для него, если он хотел остаться непреклонным: вряд ли кто-нибудь мог бы устоять перед ее умоляющим взглядом.

– Вы сердитесь, Роберт? – сказала она. – Что ж, я понимаю, вы не можете не сердиться.

– Сделайте одолжение, не оправдывайтесь, – с горечью произнес лорд Сент-Саймон.

– Да, да, я знаю, я виновата, мне надо было поговорить с вами перед тем, как уйти, но я словно обезумела и с той самой минуты, как вдруг увидела Фрэнка, уже не сознавала, что делаю и что говорю. Удивительно еще, как это я не упала в обморок перед алтарем!

– Быть может, сударыня, вам угодно, чтобы мы – я и мой друг удалились на то время, пока вы будете объясняться с лордом Сент-Саймоном? – спросил Холмс.

– Если мне будет позволено высказать мое мнение, – вмешался мистер Маултон, – я скажу, что хватит делать тайну из этой истории. Что до меня, так я бы хотел, чтобы вся Европа и вся Америка услышали наконец правду.

Маултон был крепкий, загорелый молодой человек небольшого роста, с резкими чертами лица и быстрыми движениями.

– Ну хорошо, тогда я расскажу, как было дело, – сказала его спутница. – Мы с Фрэнком познакомились в 1881 году на прииске Мак-Квайра, близ Скалистых гор, где папа разрабатывал участок. Мы дали друг другу слово. Но вот однажды папа напал на богатую золотоносную жилу и разбогател, а участок бедного Фрэнка все истощался и в конце концов совсем перестал что-либо давать. Чем богаче становился папа, тем беднее становился Фрэнк. Папа теперь и слышать не хотел о нашем обручении и увез меня во Фриско. Но Фрэнк не сдавался. Он поехал за мной во Фриско, и мы продолжали видеться без ведома папы. Папа страшно рассердился бы, если б узнал об этом, поэтому мы и решили все сами. Фрэнк сказал, что он уедет и тоже наживет состояние и что приедет за мной только тогда, когда у него будет столько же денег, сколько у папы. А я пообещала, что буду ждать его, сколько бы ни понадобилось, и не выйду замуж за другого, пока он жив. «Если так, – сказал мне Фрэнк, – почему бы нам не обвенчаться теперь же? Я буду более уверен в тебе, а твоим мужем стану лишь тогда, когда вернусь». Так мы и решили. Он отлично все устроил, священник обвенчал нас, и Фрэнк уехал искать счастья, а я вернулась к папе.