Райли Сейгер - Последние Девушки

– Меня тоже, – говорит Сэм, – услышав об этом, решила приехать к вам и наконец с ней пообщаться.

Джефф склоняет голову набок. Взъерошенные волосы и большие карие глаза придают ему сходство со спаниелем, нацелившимся на кость. Голодным и чутким.

– Так значит, ты знала, что Куинни живет в Нью-Йорке?

– Все эти годы я внимательно следила как за ней, так и за Лайзой.

– Интересно. И по какой же причине?

– Из любопытства, надо полагать. Мне было легче, когда я знала, что у них все в порядке. Или, по крайней мере, думала.

Джефф кивает, опускает голову, неподвижно смотрит в свою тарелку и ворошит в ней лингвини.

– Ты впервые на Манхэттене?

– Нет, бывала и раньше.

– Когда в последний раз?

– Много-много лет назад, – отвечает Сэм, – еще ребенком.

– Значит, до всего этого в мотеле?

– Да. – Сэм смотрит на него через стол, сощурившись, острым, как бритва, взглядом. – До всего этого .

Джефф делает вид, что не заметил в ее последнем слове саркастическую нотку.

– Значит, это было довольно давно.

– Было.

– И беспокойство о Куинси – единственная причина твоего визита?

Я прикасаюсь к ладони Джеффа. Молчаливый сигнал, что он преступил все границы и зашел слишком далеко. Таким же образом он поступает со мной, когда я в гостях у моей мамы начинаю чрезмерно критиковать ее взгляды на… все что угодно.

– Что, могут быть какие-то другие причины? – спрашивает Сэм.

– Могут, причем множество, – отвечает Джефф, и я сильнее сжимаю его руку, – может быть, ты хочешь попиариться на смерти Лайзы. Может, тебе нужны деньги.

– Я здесь не за этим.

– Надеюсь. Надеюсь, ты просто приехала проведать Куинни.

– Я думаю, Лайза всегда этого хотела, – говорит Сэм, – чтобы мы втроем встретились и стали помогать друг другу.

Атмосфера в доме безвозвратно портится. Над столом нависает влажная, мрачная пелена подозрения. Я импульсивно поднимаю бокал. Он опять почти пуст, и лишь на донышке вращается темно-алый диск.

– Предлагаю тост, – говорю я. – Давайте выпьем за Лайзу. Хотя нам втроем так и не пришлось встретиться, ее душа, думаю, сейчас с нами. К тому же, она, как мне кажется, была бы рада, что хотя бы мы с Сэм наконец увиделись.

– Да-да, за Лайзу, – подхватывает та.

Я подливаю вина себе и Сэм, хотя у нее еще было достаточно. Когда наши бокалы соединяются над столом, они издают чересчур громкий, чересчур резкий звон, и стекло едва не разбивается вдребезги. «Пино нуар» перехлестывает через край моего бокала, брызжет на салат и хлебные палочки. Вино тут же впитывается, оставляя на поверхности красные пятна.

Я нервно хихикаю. Из Сэм вырывается ее обычный резкий смешок, похожий на выстрел дробовика. Джефф, которому совсем не весело, смотрит на меня тем же взглядом, каким иногда пронзает меня во время его несносных корпоративов. «Ты пьяна?» – говорит этот взгляд. Нет. По крайней мере пока. Но я понимаю, почему у него возникло такое подозрение.

– И чем ты, Сэм, зарабатываешь на жизнь? – спрашивает он.

– Как когда, – пожимает плечами она, – сегодня одним, завтра другим.

– Понятно, – говорит Джефф.

– В данный момент я не работаю. Со старого места уже ушла, на новое еще не устроилась.

– Понятно, – повторяет Джефф.

Я делаю еще глоток вина.

– А ты, значит, адвокат?

В устах Сэм эта фраза звучит как обвинение.

– Ну да, – отвечает Джефф, – государственный защитник.

– Интересно. Наверняка приходится встречаться с самыми разными людьми.

– Совершенно верно.

Сэм откидывается на стуле, одну руку кладет на живот, другой берет бокал и подносит его к губам. Ее губы над ободком расплываются в улыбке.

– И все твои клиенты преступники? – спрашивает она.

Джефф зеркально копирует позу Сэм. Так же откидывается на стуле и так же сжимает бокал. Я наблюдаю их дуэль, на дне желудка тяжело ворочается съеденное только наполовину блюдо.

– Мои клиенты невиновны до тех пор, пока суд не докажет их вину, – говорит Джефф.

– Но большинство из них виновны, так?

– Думаю, можно и так сказать.

– И каково это? Знать, что чувак, который сидит рядом с тобой в одолженном у кого-то костюме, сделал все то, в чем его обвиняют?

– Ты спрашиваешь, не мучает ли меня совесть?

– Допустим.

– Нет, – отвечает Джефф, – наоборот, обеспечивая этому чуваку в одолженном костюме презумпцию невиновности, я чувствую, что совершаю благородный поступок.

– А если он сделал что-нибудь по-настоящему плохое? – спрашивает Сэм.