Рита Мональди - Secretum

– А жена Перикла Аспазия? – продолжал свою речь кардинал. – Или весьма образованная Арета, о которой вспоминает Боккаччо? Разве она не была матерью и философом одновременно? Она так хорошо умела растить своих чад, что даже написала весьма полезную книгу о воспитании детей и вторую, для самих детей, о тщеславии молодежи. И она же преподавала натурфилософию, ее учениками были сто философов, кроме того, она автор очень ценных трудов: книг об Афинских войнах, о власти тиранов, о республике Сократа, трактата о пчелах и еще одного – о предусмотрительности муравьев.

Между тем было подано пятое блюдо, состоявшее из одних фруктов. Хотя я уже поел, но трюфели, поданные на поджаренных ломтиках хлеба с половинками лимонов, не оставили меня равнодушным, как и выставленные напоказ блюда из равиоли, приготовленные с топленым маслом, артишоками, пармезанским сыром, трюфелями, лимонным соком и корицей. К таким величайшим яствам не остались равнодушными и другие носители факелов, однако, подобно Танталу, они вынуждены были терпеть муки, слушая чавканье высоких господ. Затем наступила очередь олив из Асколи во фритюре, свежих головок буйволового сыра и испанских олив.

– Разве сейчас не очередь фруктов? – тихо спросил барон Скарлатти князя Боргезе.

– Фрукты тоже есть, – ответил тот, – это трюфели на ломтиках хлеба и цукаты из лимонов, а также оливы во фритюре с цветками лимона, которыми гарнированы свежие оливы.

– Ага, я понял, – сухо ответил Скарлатти, на самом деле мало расположенный рассматривать подземные трюфели в качестве фруктов.

Для взбодрения желудков все же подали блюда с очищенными фисташками и фисташками в скорлупе, торты с фисташками, пироги с сиенскими персиками, засахаренные головки салата и, кроме того, в честь кардинала Дураццо, имевшего генуэзские корни, блюда с засахаренными грушами из Генуи, сливами из Генуи, райскими яблоками из Генуи и цукатами из Генуи.

В этот момент появился запеленатый младенец княгини Форано на руках у отца.

– Minor mundus! – приветствовал его кардинал Спада таким именем «миниатюрный мир», которым в античности называли людей, имевших совершенный облик. Затем Спада благословил малыша и высказал свое пожелание:

– Да будешь ты примером для нашей дорогой молодой пары, – сказал он в заключение.

И снова был тост, затем слово брали многочисленные члены семей молодоженов, чтобы по очереди восхвалять, поздравлять и предупреждать жениха и невесту, а также давать им добрые советы, как это принято на банкетах подобного рода.

Покров ночи уже два часа назад милосердно опустился на нас, когда появился Сфасчиамонти с тремя оседланными лошадьми. Гости давно устремились к своим постелям, вкусив всевозможных яств.

Мы с Атто ждали, как было договорено, в укромном месте недалеко от виллы Спада. Бюва, который на свадьбе выпил не один лишний стакан, тоже упал в объятия Морфея и уже храпел у себя в комнатке.

– Куда мы направляемся? – спросил я, когда сбир помог забраться в седло сначала мне, а потом Атто.

– В место, расположенное недалеко от Пантеона, – ответил он.

Как Сфасчиамонти уже объяснил нам сегодня утром, ему доставили информацию, с помощью которой он мог подобраться к двум черретанам. Мелкая рыбешка, но пара настоящих имен чего-то стоили. Конечно, это были клички – Рыжий и Тухлый. Однако именно под этими цветистыми кличками два наших объекта были известны в уголовном мире Рима.

Мы быстро преодолели дорогу к Тибру и рысью, в полном молчании, направились к центру города. Как и накануне, мы пересекли реку возле острова Сан-Бартоломео.

Недалеко от Пьяцца дела Ротонда мы слезли с коней. Нас ожидал человек маленького роста, который держал лошадей под уздцы, пока мы слезали на землю. Это был друг Сфасчиамонти, он должен был присмотреть пока за лошадьми.

Мы подошли к темному углу на площади перед Пантеоном, где стояло несколько повозок, связанных между собой железной цепью и закрытых на замок. Скорее всего, они принадлежали мелким рыночным торговцам.

Это был глухой угол, где стояла кромешная тьма, воняло крысами и плесенью. Мы с Атто озабоченно переглянулись: площадь как нельзя лучше подходила для того, чтобы стать жертвой нападения. Однако Сфасчиамонти огорошил нас, сразу же приступив к делу. Он протянул мне лампу, которую мы взяли с собой и которая едва освещала место событий. Сначала он заглянул под повозки и разочарованно покачал головой. Затем остановился перед одной из них и взялся за нее руками. Отведя ногу назад, словно для разбега, Сфасчиамонти сильно пнул в темное пространство под повозкой. Послышался испуганный крик.