Мэри Кларк - Не кради мои годы

Минуту спустя она потянула Бенета за рукав.

– А вот и Каллахан и Пирсон, – сказала она. – И подружка с ними.

Мария сделала большие глаза, увидев, кто пришел. «Не думала, что Лилия Нильской Долины осмелится здесь появиться», – подумала она, вопреки своей воле восхитившись привлекательностью Лилиан Стюарт, ее светло-каштановыми волосами и огромными карими глазами.

На ней был светло-серый льняной костюм с широким воротом. «Интересно, как долго она бегала по бутикам, чтобы отыскать его? – задумалась Мария. – Выглядит как безупречный траурный наряд для любовницы… Именно так язвила я отцу про нее, – со стыдом подумала она. – А еще я спросила его, носит ли она высоченные каблуки на раскопках».

Проигнорировав Стюарт, Мария протянула руку Грэгу Пирсону и Ричарду Каллахану.

– Не самый лучший день, не так ли? – произнесла она.

Печаль в глазах обоих согрела ее. Мария знала, как глубоко эти люди ценили дружбу с отцом. Им обоим было чуть больше тридцати, и археологией они занимались самозабвенно, хотя были такие разные. Ричард – стройный, высокий, с густой шевелюрой седеющих черных волос и отличным чувством юмора. Она знала, что он год учился в семинарии, но не смог туда вернуться. Ричард жил возле Университета Фордам, где преподавал.

Грэг был ее роста, когда она надевала каблуки. Его каштановые волосы были коротко подстрижены, а глаза серо-зеленого цвета – просто огромные. Вел он себя тихо, почтительно, и Мария подозревала, что, несмотря на успехи в бизнесе, Грэг был очень застенчив. «Возможно, это одна из причин, по которой он так тянулся к отцу, – подумала она. – Папа был виртуозным рассказчиком».

Грэг несколько раз приглашал ее на обед. Но поняв, что в романтическом плане он ее совсем не интересует и даже нет особенного желания, чтобы он продолжал в том же духе, она намекнула ему, что кое с кем встречается. После этого Грэг больше не искал с ней свиданий.

Подойдя к гробу, мужчины на мгновение преклонили колени.

– Больше не будет вечеров с нашим рассказчиком, – произнесла Мария, когда они встали.

– Невозможно поверить, – прошептала Лили.

Потом к ней подошли Альберт Уэст и Чарльз Михаэльсон.

– Мария, я так сожалею. Не могу поверить. Все это так неожиданно, – сказал Альберт.

– Знаю, знаю, – ответила Мария, взглянув на четверых мужчин, которыми отец так дорожил. – Полицейские с кем-нибудь из вас уже говорили? Мне пришлось дать им список близких друзей, там, конечно, есть и все вы. – Потом она обратилась к Лили: – Не надо говорить, что в этом списке и ваше имя?

«Неужели я заметила внезапное изменение в ком-то из них?» – подумала Мария, хотя уверенности у нее не было, потому что в тот момент вышел похоронный распорядитель и попросил всех пройти мимо гроба для прощания, а потом прямо к машинам. Настало время отправляться в церковь.

Они с мамой ждали, пока все выйдут. С облегчением Мария заметила, что Лили достало ума не прикасаться к телу отца. «Разорвала бы ее на части, если бы она посмела склониться и поцеловать его», – подумала Мария.

Казалось, что мама вообще не понимала, что происходит. Когда Мария подвела ее к гробу, она равнодушно взглянула в лицо покойного мужа и сказала:

– Рада, что он умылся. Так много шума… так много крови…

Мария передала мать Рори и подошла к гробу. «Папа, ты должен был жить еще двадцать лет, – подумала она. – Кто-то должен расплатиться за то, что сделал с тобой».

Она склонилась, прижалась щекой к его щеке и пожалела об этом. Твердое, холодное лицо не принадлежало ее отцу.

Выпрямившись, она прошептала:

– Буду хорошо заботиться о маме. Обещаю тебе.

Во время панихиды Лилиан Стюарт проскользнула в последний ряд церкви и покинула ее до того, как прозвучали последние молитвы. Под впечатлением от холодного приема в похоронном зале она постаралась не встретиться снова с Марией или ее матерью. По дороге на кладбище Лилиан припарковалась далеко от входа и дождалась, пока похоронный кортеж прибыл и уехал. Только тогда она проехала по кладбищенской дорожке, вышла из машины и с букетом роз направилась к свежей могиле Джонатана.

Могильщики уже собирались опустить гроб в могилу. Они почтительно отошли, когда она опустилась на колени, положила на гроб розы и прошептала:

– Я люблю тебя, Джон.

Затем бледная, но сдержанная прошла мимо надгробий к машине. И только в салоне авто дала волю слезам, спрятав лицо в ладонях. Долго сдерживаемые слезы хлынули по щекам, и рыдания сотрясли все ее тело.