Мэри Кларк - Не кради мои годы

– Мария, мне надо все это переварить и решить, чем поделиться с прокурором. Зайду за тобой в семь тридцать завтра утром. У нас будет полно времени добраться до суда к девяти. Всем спокойной ночи.

Когда вечером в воскресенье Мария наконец добралась до постели, она вдруг вспомнила, что забыла позвонить Рори и предупредить ее, что завтра не надо приходить. Было слишком поздно, но ей подумалось, что Рори точно видела вечерние новости. Как бы там ни было, Мария удивилась, что женщина связалась с ней, чтобы сказать, как сильно она сожалеет.

В семь утра на следующее утро, уже одетая, Мария пила кофе на кухне, когда услышала, как открылась входная дверь и мгновение спустя появилась Рори.

– Мария, я так сожалею о том, что случилось. Ваша дорогая бедная мама никогда бы никого не обидела, если бы с головой у нее было все в порядке.

«Почему ее слова сочувствия звучат так равнодушно?» – спросила себя Мария.

– Моя бедная мама никогда бы никого не обидела в уме или в безумстве.

Рори слегка засуетилась. Ее седеющие волосы были зачесаны назад и собраны в узел, но, как всегда, несколько локонов небрежно торчали. Глаза ее, увеличенные очками в толстой оправе, увлажнились.

– О, Мария, моя дорогая, меньше всего на свете я хочу оскорбить вас или вашу маму. Просто я подумала, что все решили, будто трагедия произошла из-за ее деменции. В новостях я слышала, что она в тюрьме и сегодня утром предстанет перед судом. Я надеялась, ей позволят вернуться домой под залог. Хочу быть здесь, чтобы позаботиться о ней.

– Это очень предусмотрительно, – сказала Мария. – Если вдруг судья разрешит маме вернуться домой, мне понадобится ваша помощь. Не была у себя в офисе всю прошлую неделю, надо заняться делами.

Ровно в семь тридцать Ллойд Скотт позвонил в дверь.

– Мария, надеюсь, ты поспала сегодня ночью? Хотя, подозреваю, совсем немного, – сказал он.

– Именно, совсем немного. Я так сильно устала, но больше всего меня волнует, сможем ли мы доказать невиновность мамы.

– Мария, в случае освобождения Кэтлин, хочешь ли ты, чтобы я поехала в суд вместе с вами? – спросила Рори.

За Марию ответил Скотт:

– В этом нет необходимости. Могу гарантировать, что судья захочет провести психиатрическое обследование, перед тем как выпустить ее под залог. Это займет два или три дня.

– Рори, идите домой. Конечно, все эти дни, пока маму не освободят, будут оплачены. Я сообщу вам, что происходит.

– Но… – запротестовала Рори и неохотно продолжила: – Хорошо, надеюсь, что я вам скоро понадоблюсь.

Когда они приехали в суд в Хакенсэке, Ллойд сопроводил Марию на четвертый этаж к судье Кеннету Брауну. Они тихо ждали на скамейке в коридоре, пока не откроются двери. Было всего восемь пятьдесят, и они знали, что в течение следующего получаса повсюду будут представители средств массовой информации.

– Мария, они приведут маму в камеру рядом с залом суда за несколько минут до выхода судьи, – сказал Ллойд. – Я войду и буду говорить с ней, когда ее приведут. Офицер сообщит мне. Когда я это сделаю, ты просто жди в первом ряду. И еще, Мария, очень важно ничего не говорить прессе, как бы тебе этого ни хотелось.

У девушки пересохло во рту. Она думала надеть черно-белый жакет, который был на ней в день похорон, но зачем-то выбрала светло-голубой льняной брючный костюм. Мария намотала себе на руку длинную ручку синей сумочки, которая лежала у нее на коленях. Неуместная мысль пришла ей в голову: «Этот костюм был на мне две недели назад, когда мы с папой обедали в Нью-Йорке. Он тогда сказал, что голубой идет мне больше всего».

– Не беспокойся, Ллойд. Я ничего не скажу, – наконец произнесла она.

– Отлично. Двери открыты, пошли.

Еще через полчаса зал суда начал заполняться репортерами и камерами. В десять минут десятого полицейский подошел к Ллойду и сказал:

– Мистер Скотт, ваш клиент в камере.

Тот кивнул и встал:

– Мария, когда я снова выйду, твою маму как раз введут. – Он похлопал ее по плечу. – С ней все будет в порядке.

Мария кивнула и стала смотреть перед собой, зная, что ее фотографируют. Она следила, как прокурор с папкой под мышкой занял свое место за столом, ближним к скамье присяжных. Теперь, когда Мария была здесь, реальность того, что могло произойти, ужаснула ее. «Допустим, по какому-то странному решению маму будут судить и судья признает ее виновной, – думала она. – Я этого не вынесу. Я просто этого не вынесу».