Мэри Кларк - Не кради мои годы

Настало время Саймона Бенета:

– Святой отец, Джонатан Лайонс состоял в долгой связи с женщиной, не являющейся его женой. Если он был в исповедальне и сознался в своих грехах, могли вы дать ему отпущение, если бы он намеревался продолжать грешить с Лилиан Стюарт? – виновато улыбнулся Бенет. – Я тоже воспитан католиком.

– Полагаю, я достаточно ясно сказал, что любые разговоры Джонатана Лайонса в исповедальне, кроме его откровений о рукописи, обсуждению не подлежат. Это касается и ваших соображений, детектив Бенет. Однако вот что я вам скажу. Знаю Кэтлин Лайонс с тех пор, как она вышла замуж в двадцать лет. И не верю, независимо от того, как серьезно пострадал ее мозг, что она способна убить мужа, которого так сильно любила.

С воодушевлением произнеся эти слова, отец Эйден в глубине души нисколько не сомневался в сказанном. Несмотря на его прежние подозрения, он твердо знал, что Кэтлин невиновна в убийстве Джонатана. Он посмотрел сперва на одного детектива, потом на другого и понял, что зря терял с ними время, защищая Кэтлин.

Священник размышлял, что бы они сказали, расскажи он им о предчувствии скорой смерти, мучившем Джонатана. За столом тот сказал об этом прямо, хотя наверняка врожденный страх и мешал упоминать об этом. Они могли подумать, что его настораживала растущая агрессивность Кэтлин. Меньше всего отец Эйден хотел усугубить ее положение.

Саймон Бенет не извинился за неуместный вопрос:

– Отец Эйден, Джонатан Лайонс называл имена экспертов, с которыми он консультировался по поводу рукописи Иосифа Аримафейского?

– Нет. Но должен особо заметить, что он упомянул «одного из экспертов»; следовательно, он показывал ее не одному специалисту.

– Известны ли вам специалисты в области Библии, отец Эйден? – спросила Рита.

– Самые лучшие из тех, кого я знаю, – это друзья Джонатана: профессора Уэст, Михаэльсон и Каллахан. Все они знатоки библейской истории.

– А как насчет Грэга Пирсона? Мария Лайонс сказала, что он хороший друг семьи и всегда приглашался на ужины в дом, – продолжила Рита.

– Возможно, как другу Джонатан мог показать письмо Грэгу или сказать ему о нем, но не думаю, что мнение Грэга как эксперта имело какое-либо значение.

– А почему, по вашему мнению, он ничего не сказал своей дочери о возможной находке?

– Не знаю. Возможно, потому, что отношения Марии с отцом сильно ухудшились из-за его связи с Лилиан Стюарт.

– Считаете ли вы профессора Стюарт экспертом в области древних рукописей?

– Не могу на это ответить. Лилиан Стюарт – профессор в области английской филологии, но дает ли это ей право судить о древних рукописях, не знаю.

Беседа с детективами длилась почти час, и, когда они встали, чтобы уйти, отец Эйден О’Брайан не сомневался, что они еще вернутся. «А когда они вернутся, – подумал он с уверенностью, – то сосредоточатся на связи Джонатана с Лилиан и на том, мог ли он доверить ей хранение бесценной рукописи».

Когда они ушли, усталый и обессиленный, священник снова сел за письменный стол. До того, как он узнал о связи Джонатана с Лилиан Стюарт, он изредка бывал на ужинах Джонатана с его коллегами. Лилиан ему нравилась, и создалось впечатление, что у нее близкие отношения с Чарльзом Михаэльсоном. С ним она разговаривала кокетливо и часто вспоминала, как они ходили в театр или в кино. Все это было лишь прикрытием ее связи с Джонатаном.

«И Джонатан поощрял это, – с грустью подумал отец Эйден. – Неудивительно, что Мария чувствует себя преданной. Возможно ли, чтобы Джонатан отдал Ватиканское письмо на хранение Лили ради безопасности? И если так, то признается ли она теперь в том, что письмо у нее? Особенно теперь, когда Джонатан сказал мне, что собирался оставить ее?»

Отец Эйден обеими руками взялся за подлокотники кресла и с трудом поднялся на ноги.

«Ужасная ирония, – подумал он, – в том, что если Кэтлин действительно убила Джонатана, то это случилось именно тогда, когда он решился посвятить ей всю свою жизнь и наладить отношения с Марией… – И вздохнул. – Пути Господни неисповедимы».

Ричард Каллахан читал библейскую историю в кампусе Роуз-Хилл Университета Фордам в Бронксе. После колледжа он поступил в иезуитскую семинарию, но провел там всего год и осознал, что не готов стать священником. В тридцать четыре года Ричард все еще не определился с окончательным решением.

Он жил в квартире рядом с кампусом. Выросший на Парк-авеню в доме родителей, известных кардиологов, Каллахан ценил то, что на работу можно было ходить пешком, но было здесь еще кое-что. Красивый кампус с его готическими зданиями и дорожками, обсаженными деревьями, вполне мог сойти за английский пейзаж, а выходя за его пределы, Ричард наслаждался разнообразием оживленной толпы и изобилием прекрасных итальянских ресторанов рядом с Артур-авеню.