Коэти Зан - Список запретных дел

Она повернулась ко мне:

—  Сара, почему бы и тебе не написать? Про то, как ты чудесным образом спасла нас, но потом всеми правдами и неправдами затащила обратно.

Адель перестала рыться в ящике и подняла глаза:

—  Слушай-ка, Трейси, насколько я понимаю, если бы не Сара, вы бы до сих пор прозябали в темнице Джека. А сейчас за этим столом сидела бы не я, а он.

Женщина быстро поднялась и отступила от стола.

Я взглянула на Адель и решила, что за ее словами скрываются искренние эмоции. Она пыталась мне помочь?

—  Вообще-то, Адель, — возразила Трейси, — если ты не заметила, я по-прежнему здесь, и все это из-за нее. Снова здесь. Может, и прошло десять лет, но все равно мне суждено сгнить в этом доме.

Кровь отхлынула от моего лица. Я считала, что Трейси почти простила меня и наше совместное расследование могло залечить старые раны. Очевидно, я ошибалась. А теперь ситуация, в которой мы оказались, обнажала истинные чувства.

Трейси верила, что после побега я не послала им помощи. Тогда в прессе она заявила, что, если бы не допрос полиции, они с Кристин так бы и остались в том подвале навсегда. Насколько ей было известно, я пробыла наверху шесть дней, прежде чем их спасли. Шесть дней, во время которых Джек мог запросто убить своих пленниц, чтобы замести следы.

Она ошибалась. Я ведь послала за подмогой.

Было довольно просто объяснить, что именно произошло, но я не могла говорить о том, как выбралась наружу. Поэтому даже не защищалась от ее нападок. Прежде я ни с кем не обсуждала момент побега — ни с мамой, ни с Джимом, ни с доктором Симмонс. Они не знали, что произошло на самом деле. Каждый раз, когда со мной пытались заговорить на эту тему, я впадала в ступор.

Паника вновь душила меня, но показывать свою слабость Трейси не хотелось. «Бедняжка, жертва посттравматического стресса», — сказала бы она. Трейси могла мужественно взглянуть в лицо своему прошлому, осмыслить его, использовать в своих целях, игнорируя боль от пережитого и даже продвигая свою программу, как и положено в современном мире. У нее не было ни времени, ни сочувствия для тех, кто не мог пойти тем же путем.

Но если я хотела все ей объяснить, лучшего момента не придумать. Может, люди Ноя и Джека сейчас снаружи и потом у меня не будет такой возможности, если я действительно хотела, чтобы Трейси поняла меня.

Я подошла к столу Джека. Сколько раз я видела, как он сидел там, когда я сама висела на дыбе, обессилевшая от боли, а он в это время делал записи в своих блокнотах. Этот стол странным образом являлся для меня олицетворением спокойствия. Я знала, что стоит Джеку приступить к записям — и можно перевести дух, больше в этот день никаких пыток уже не будет.

Я выдвинула огромный дубовый вращающийся стул и опустилась на него. Чувствовала я себя ребенком на сиденье для взрослого. Исходящая от кресла аура буквально поглощала меня, но и неким образом придавала сил, позволявших говорить.

Я взглянула на Трейси, которая по-прежнему избегала смотреть на меня; на Адель, внимательно следившую за мной, не выдавая никаких эмоций; на Кристин, которая перестала хныкать и таращилась в пустоту. Где-то она нашла салфетку и вытирала слезы.

Наконец я взяла со стола ручку фирмы «Ватерман» и принялась ритмично открывать и закрывать колпачок. Я выжидала, надеясь, что в итоге Трейси сдастся. Ей придется посмотреть на меня. Придется.

Так она и сделала. Медленно повернулась, грозно глядя из-под черной челки. И только тогда я начала свою историю, чтобы объяснить события того дня. В горле пересохло, но я не могла отступить.

В последние месяцы своего заточения я усердно работала. Джек должен был поверить, что я прониклась его образом мышления. Я манипулировала им так же, как и он мной, и знала: настанет день, когда он захочет испытать меня, правда, как именно, я не догадывалась. Уже несколько недель он относился ко мне иначе, без регулярных пыток. Угроза лишь угадывалась. Он делал вид, что заботится обо мне. Почти… почти любит меня.

Я знала: если он поверит, что я попала под его чары, то слегка удлинит мою привязь. Возможно, даже попросит выполнить для него какое-нибудь поручение за пределами дома, выведет меня на улицу.

И вот в тот день он наконец открыл дверь. Ту самую дверь, что сейчас стояла между нами и свободой.

Он открыл ее. Я потрясенно стояла на пороге, голая, голодная, изнывающая от боли — одним словом, слабая. Но вот же, вот она, передо мной… открытая дверь.

Я смотрела лишь вперед. Джек стоял у меня за спиной, я кожей ощущала его дыхание. Увидела амбар, передний двор, машину. Медленно, но уверенно вышла за дверь, надеясь отойти от Джека хотя бы на расстояние руки, где он не смог бы сразу же схватить меня и затащить обратно. Двигалась словно в тумане.