Эрл Гарднер - Содержанка никуда не денется

Обычному заключенному хочется стать преступником не больше, чем выпивающему – алкоголиком.

Обществу самое время признать этот факт и принять по сему поводу какие-то меры.

Попытки помочь заключенным самостоятельно реабилитироваться и предоставить им соответствующие возможности совершенно не означают, будто мы нянчимся с преступниками. Это мера, позволяющая защитить общество.

Поэтому я посвящаю книгу своему другу Престону Дж. Смиту, начальнику федеральной тюрьмы на Терминал-Айленде, штат Калифорния.

Надпись, выведенная краской на матовом стекле коридорной двери, гласила: «Кул и Лэм». Пониже красовались имена: «Б. Кул – Дональд Лэм», и единственное слово: «Вход».

В этой надписи не содержалось никакого намека на то, что Б. Кул – женщина, сто шестьдесят пять фунтов подозрительности с алчными глазками. Формами и несгибаемостью Берта Кул напоминала моток колючей проволоки, предназначенный для отгрузки с фабрики за счет поставщика.

Я толчком распахнул дверь, кивнул секретарше в приемной, прошагал к двери с табличкой «Дональд Лэм – личный кабинет» и отворил ее.

Элси Бранд, моя секретарша, трудившаяся над альбомом с вырезками, подняла глаза.

– Доброе утро, Дональд.

Я бросил через ее плечо взгляд на заметки, которые она наклеивала в альбом. Это был пятый том нераскрытых дел, способных когда-нибудь дать нам шанс получить прибыль. Шансы для большей части этих дел составляли один к десяти тысячам, но, по моему неизменному убеждению, любому хорошему детективному агентству следует знать, что за варево кипит в котле преступного мира.

Элси была в платье с квадратным вырезом спереди, и, когда наклонилась, приклеивая вырезку, я поймал себя на том, что глаза мои скользят вниз по линии ее шеи.

Она почувствовала мой взгляд, посмотрела снизу вверх, нервно рассмеялась, переменила позу и вымолвила:

– Вы опять за свое!

Я покосился на вырезку, вклеенную в альбом, – история о наглом, хладнокровном грабеже из бронированного автомобиля сотни тысяч баксов. Провернули его до того ловко, что никто не знал, как его провернули, где его провернули и когда его провернули. Полиция думала, будто его могли провернуть в кафе быстрого обслуживания [3]под названием «Полный обеденный судок».

Умненький четырнадцатилетний паренек увидал припарковавшийся у придорожного ресторанчика бронированный автомобиль и заметил, что за ним почти сразу же остановился седан. Рыжеволосый мужчина лет двадцати пяти стал прилаживать под левым передним колесом седана домкрат. Странность заключалась в том, что свидетель поклялся, будто шина на левом переднем колесе не была спущена, хотя мужчина последовательно совершал все необходимые для замены покрышки операции.

Деньги лежали в заднем отделении броневика. Чтобы открыть его, требовались два ключа. Один находился в руках у водителя, другой – в кармане вооруженного охранника. Взломать замок невозможно.

В броневиках всегда ездят двое мужчин – шофер и охранник. Они останавливались в этом месте выпить кофе, но тщательно следовали обычному распорядку – один оставался в автомобиле, пока другой шел покупать кофе и арахис. После чего возвращался, сидел в свой черед в машине, а первый выходил. Формально перерывчик на кофе был нарушением правил, но покуда один человек оставался в машине, компания по привычке поглядывала на подобный проступок сквозь пальцы.

Элси Бранд подняла на меня глаза и сообщила:

– Сержант Селлерс заперся с Бертой Кул.

– По общественному, сексуальному или деловому вопросу? – уточнил я.

– По-моему, по деловому, – предположила она. – Я кое-что услыхала по радио, когда ехала сюда утром. Селлерс с напарником работают над одним делом, и прошел слух о пропаже пятидесяти тысяч долларов из найденных денег.

– По этому делу? – спросил я, кивая на вырезки, только что вклеенные ею в альбом.

– Не знаю, – ответила она. А потом добавила: – Берта, как вам известно, не откровенничает со мной.

Элси слегка изменила позу. Вырез платья чуть-чуть приоткрылся, и она попросила:

– Дональд, прекратите.

– Что прекратить?

– Это не предназначено для разглядывания под таким углом.

– А тут и нет никаких углов, – возразил я, – одни округлости. Если это не предназначено для разглядывания, к чему вся красота?

Она подняла руку, прикрыла вырез и посоветовала:

– Сосредоточьтесь на деле. У меня есть идея, что сержант Селлерс…