Эрл Гарднер - Подставных игроков губит жадность

– Отчетливо помню, что разговаривал с женщиной.

– В таких делах, сержант, они, скорее всего, подстраховались, – вылез я.

– Что ты имеешь в виду?

– Он мог попросить ее подождать минутку и тем временем включить магнитофон. У них где-то имеется запись разговора.

Селлерс взглянул на Пэттона.

– Чтоб тебя черти забрали, – процедил сквозь зубы Пэттон, глядя на меня.

– Когда-нибудь так оно и будет, – заметил Селлерс. – А пока меня интересует, есть ли у тебя запись разговора.

– Есть.

– Давай послушаем.

– Если настаиваешь, то можешь послушать. А Лэму не дам. Мы не обязаны раскрывать своих агентов конкурирующему агентству, особенно когда этот малый фигурирует в деле и…

– Ты прав, – согласился Селлерс. – Я настаиваю. И хочу сам докопаться, что к чему. Дональд, ступай погуляй. Когда понадобишься, я знаю, где тебя найти. Но не вздумай меня надуть! И не пробуй удрать из города.

– Значит, он подозреваемый? – оживился Пэттон.

– Значит, подозреваемый, – подтвердил Селлерс. – И еще до того, как я разберусь с твоими архивами и досье, не исключено, что Кроха еще больше вляпается в дело об убийстве.

Пэттон стал сама любезность.

– Проходи, пожалуйста, сюда, сержант, – пропел он. – Сейчас достанем запись разговора. Для твоего сведения – разговор записан полностью, от слова до слова. То есть наше сообщение о том, что в кадре возник Дональд Лэм, и приказ немедленно прекратить наблюдение, закрыть дело, направить итоговый отчет в Колинду, на почту, до востребования Оскару Боуману, и оставить себе весь остаток гонорара… Все записано на пленку.

Селлерс вынул сигару изо рта.

– Исчезни, Кроха! – приказал он. – Я свяжусь с тобой, когда понадобишься… и, может быть, черт побери, быстрее, чем думаешь. Так что если есть какие дела, поскорее закругляйся.

Я доехал на такси до нашего агентства «Кул и Лэм», поднялся на лифте, толкнул большую стеклянную дверь, вошел в приемную, кивнул сидевшей за коммутатором девушке и попросил:

– Подожди минутку говорить Берте, что я здесь. Мне нужно…

– Но она, мистер Лэм, просила сказать немедленно, как только вы появитесь.

– Ладно. Скажи, что иду.

Я прошел в дверь с табличкой «Б. Кул. Посторонним не входить». Берта висела на телефоне.

– Итак, Дональд? – спросила она. – Что случилось?

– Все полетело к чертям.

– Что стало с этой твоей версией?

– Можно выбросить в окошко. Спустить в унитаз, – пошутил я. – Была хороша до поры до времени.

– Не годится?

– Ни к черту не годится.

– И как же теперь?

– Хуже некуда.

– А что Селлерс?

– Слушает во все уши тех, в детективном агентстве «Эйс Хай».

– Или смотрит во все глаза?

– И то, и другое. Слушает записи телефонных разговоров. Кто бы ни был наниматель, он ударился в панику, как только оказалось, что делом интересуется другое детективное агентство, и приказал прекратить расследование и закрыть дело.

– Почему?

– Именно в этом я и должен разобраться.

– Будь ты проклят, слишком во многое влезаешь! – разозлилась Берта. – Выдвигаешь версию, подсовываешь Селлерсу. Версия летит к чертям, и ты вместе с нею. Если бы помалкивал или сказал, что разбираться в этом деле – забота полиции, все бы обернулось для тебя не так уж и плохо. Откуда, черт побери, они взяли, что ты вытащил из окна труп Холгейта и сунул его в багажник нашего автомобиля?

– Они полагают, что у меня был сообщник, – ответил я. – Такое случается.

– Скажи на милость! – фыркнула Берта. – Сообщник должен быть здоровее быка и… Да и кто, черт побери, может быть замешан в этом вместе с тобой?

Я поглядел ей прямо в глаза:

– Ты.

– Я? – взвизгнула Берта.

– Ты, – повторил я.

– Что ты, черт побери, мелешь?

Я ответил:

– Я говорю о том, что думает полиция. Они состряпают дело против меня и станут искать наиболее подходящего соучастника, того, кто достаточно заинтересован, чтобы идти со мной до конца. И, конечно, решат, что это ты.

– Гори оно все синим пламенем!

– Они додумаются, – заверил я ее.

– Откуда ты знаешь, что эта миссис Трой не лжет? Она, может быть…

– Она действительно сказала неправду, – подтвердил я. – Отыскался тот преступник, который убил двоих на автобусной остановке. И вовсе не Холгейт. Миссис Трой ошиблась при опознании. Она опознала не человека, а его усы и одежду.

Берта нервно забарабанила по столу. На пухлых пальцах заискрились камешки.

– Надо же! Проклятое дело!

– Сама выбирала, – ухмыльнулся я, – забыла? Захотелось миленького, спокойного, респектабельного дельца. Говорила, что надоели авантюры, из которых я будто бы чудом вылезаю.