Эрл Гарднер - Пройдоха

– Если ты будешь говорить правду, нам не придется смотреть на твое лицо, чтобы узнать, когда ты врешь. Но если ты будешь врать, нам придется рассматривать тебя вблизи.

– Почему вы думаете, что я врал?

– Ты был достаточно правдив, – он усмехнулся, – чтобы убедить нас, что знаешь то, что мы хотим знать. Однако ты сказал далеко не всю правду.

Он слегка передвинул лампу так, что она не светила мне прямо в глаза.

– Так вот, Лэм, – продолжил он, – эти господа из Лос-Анджелеса. Они специально ехали через пустыню, чтобы выслушать тебя. Они достаточно знают, чтобы разобраться, где ты врал и где говорил правду. А нам нужна вся правда.

Он говорил со мной тем отеческим тоном, каким обращаются к полуидиоту. Фараоны обычно так и поступают по отношению к уголовникам. И те обычно попадаются на такой трюк. Я тоже сделал вид, что попался на этот крючок.

– То, что я говорил сегодня, – это все, что я знаю, – буркнул я мрачно.

В этот момент лампу передвинули так, что свет бил прямо в мои слезившиеся глаза.

– Видимо, Лэм, – сказал шериф, – мне придется изучать твое лицо вблизи и по частям.

– Уберите лампу. Это старо! Допрос с пристрастием третьей степени.

– Мы не допрашиваем тебя таким образом, во всяком случае я, но это дело очень серьезное, и нам надо все знать.

– А что вам не нравится в моем признании?

– Да все. Во-первых, тебя в комнате не было. Кое-что из твоего рассказа о Кануэдере – правда, но не все. Не ты застрелил Моргана, а девица. Ты дал ей пистолет. Она уронила его и выбежала. Потом позвонила тебе из телефонной будки в холле, внизу. Монетку для автомата ей дал один из жильцов. Хозяйке твоего пансионата пришлось вытаскивать тебя из постели, чтобы ты подошел к телефону. Так вот. Нам нужна правда и только правда.

– Хорошо. Уберите этот чертов свет, и я все расскажу.

Прокурор прокашлялся и сказал стенографисту:

– Записывайте. Так вот, Лэм, – обратился он ко мне, – насколько я понимаю, ты собираешься сделать добровольное заявление или признание. Это твое собственное желание. Мы не давали тебе никаких обещаний или заверений, ничем не угрожали. Ты собираешься сделать это заявление просто потому, что хочешь говорить только правду и чистосердечно выложить все, что знаешь. Правильно?

– Пусть будет по-вашему.

– Это не ответ.

– Ах, черт, вы меня зацапали, так что же мне еще делать?

– Он ответил «да», – сказал прокурор стенографисту, – так и запишите. Правильно, Лэм?

– Да.

– Продолжай, – сказал шериф, – мы хотим знать правду. Но больше не ври – нам это не нужно!

Он повернул лампу, и я с облегчением протер глаза.

– Я его убил, но Альма Хантер об этом не знает. Это произошло не потому, что я сторожил ее, а потому, что мне приказали убить его.

– Кто приказал?

– Кануэдер.

– Опять врешь, – сказал шериф.

– Нет. Теперь говорю все как есть.

– Хорошо, продолжай.

– Хотите с самого начала?

– Да, с самого начала.

– Ну, я знал банду Кануэдера в Канзас-Сити. Не буду говорить, кто я. Мои родители еще живы, и я не хочу причинять им огорчений. Я, конечно, кое в чем замешан, но не имею ничего общего с тем, что произошло в Канзас-Сити. В то время я был в Калифорнии и могу доказать это. Истинная правда заключается в следующем: Кануэдер – босс этого дела с игральными автоматами. Они давали взятки. Все перипетии этого дела не знаю. Но знаю, что это была кругленькая сумма. Занимался этим Морган Беркс. Все шло как по маслу до тех пор, пока у прокуратуры не возникли подозрения. Тайным агентам поручили выяснить, что к чему, и они сумели раскрутить это дело. Они выяснили, кто брал взятки, но не знали, кто давал их. Они узнали все про связных и сколько им платят. Тут и начинается интересный поворот. Кто-то стукнул, что агенты выяснили: сумма взяток составляла половину тех денег, которые Кануэдер выделял на эти цели. Короче говоря, Моргану Берксу давали десять косых для больших людей из полиции, а он отдавал только половину. Другую прикарманивал. В Лос-Анджелесе непросто вести такие дела, и Морган Беркс оговорил условие, что будет заниматься этим один. Он довольно долго был сообщником Кануэдера. И босс думал, что ему можно полностью доверять. Когда все это выплыло наружу, Морган Беркс смылся. И все решили, что он прячется от прокуратуры. А он прятался от босса; боялся, что люди Кануэдера пришьют его. Он поступил довольно умненько. Деньги положил в банковские сейфы, абонированные на имя своей жены. Но получилось так, что в это самое время она решила начать бракоразводный процесс. Она понимала, что ему от этого никуда не деться, и давно искала такую возможность, потому что Морган знал о ее любовных историях. Это застало Моргана врасплох. Он не мог появиться в суде, чтобы опротестовать заявление о разводе. А все его денежки были в ее руках. Ему пришлось вступить с ней в переговоры. Они договорились, но не в его пользу. Конечно, у него было кое-что против нее. Но воспользоваться этим он не мог. Он и носа высунуть не смел, потому что люди босса сразу же прикончили бы его.