Эрл Гарднер - И опять я на коне

– Я абсолютно уверен, сэр, что не желаю обсуждать дела мистера Бишопа с кем бы то ни было, кто не является официальным лицом.

– Вам придется обсудить это сначала со мной, мистер Чаннинг, а потом и с полицией. Очевидно, вы еще не поняли всей серьезности положения, в котором оказались.

– Вы уже несколько раз намекаете на это, Лэм, и я сказал вам, что мне это не нравится. – С этими словами Чаннинг оттолкнул свое кресло и встал из-за стола – большой, атлетического сложения парень, немного толстоватый в талии, но с мощными, широкими плечами. – Убирайтесь отсюда, – приказал он угрожающе, – и постарайтесь держаться от меня подальше.

– Бишоп планировал действовать быстро и, конечно, не мог обойтись без вашей помощи. Насколько я в вас разобрался, вы бы не занялись подобного рода бизнесом за обычную вашу зарплату. Уверен, что и от этого пирога вы имели свой солидный кусок.

– Ну ладно, достаточно, мне надоело это выслушивать. Сейчас я вас выброшу за дверь.

С этими словами он обошел вокруг стола и левой рукой схватил меня за воротник пальто.

– Поднимайся! – угрожающе процедил он сквозь зубы, поднимая указательным пальцем правой руки мой подбородок. Этот парень знал свое дело, знал, где расположены нервные центры. Нестерпимая боль подняла меня с кресла. Сильным движением он развернул меня по направлению к двери: – Ты сам напросился на это! – с этими словами одной рукой он взялся за ручку двери, а другой, крепко держа воротник моего пальто, вытолкнул меня за порог. Ручка при повороте издала лязгающий звук, и, выскочив за дверь, я услышал тут же возобновившийся стрекот машинки. Но не сдался: повернувшись к Чаннингу, я прокричал ему в лицо:

– Может быть, у вас лично и есть алиби и вы непричастны к убийству Бишопа. Но это еще не значит, что оно у вас есть в связи с убийством Морин Обэд. Да и насчет Габби Гарванза вам трудно будет все объяснить. Когда я ему расскажу…

Его пальцы при этих словах сразу разжались, и он отпустил наконец меня. Чаннинг стоял посредине комнаты абсолютно неподвижно, разглядывая меня холодными, ничего не выражающими голубыми глазами. Потом вернулся к письменному столу, опустился в кресло и тихо произнес:

– Садитесь, мистер Лэм.

Я сел и, не дав ему раскрыть рта, сказал:

– Если вы хотите избавить себя от крупных неприятностей, начинайте рассказывать! Прямо сейчас!

– Вы должны передать Габби, что я ничего не знаю об убийстве Морин. Это абсолютнейшая правда.

– Небезопасно для собственного здоровья становиться у Габби на пути, – ответил я.

– Я никогда не становился на его пути.

Схватив карандаш, Чаннинг нервно стал крутить его между пальцами, потом вытащил носовой платок и высморкался, вытер вспотевший лоб, засунул платок снова в карман пиджака и откашлялся.

– Начинайте говорить, – посоветовал я.

– Что говорить? Я ничего не знаю о Морин.

– Вы сможете убедить в этом судью, мистер Чаннинг?

– К черту судью! Какое он к этому имеет отношение?

Я улыбнулся ему в лицо злорадной улыбкой победителя:

– Если ты встанешь на пути Габби, он обвинит тебя в убийстве и, будь уверен, поможет пойти под суд. И ты это знаешь не хуже моего.

Странное дело: костюм этого парня продолжал сохранять безупречность линий, но тело, видел я, тело внутри его сразу уменьшилось в объеме. Казалось, костюм стал сразу велик ему по крайней мере на два размера.

– Теперь послушай меня, – проговорил он медленно. – Ты работаешь на Гарванза и…

– Я не говорил тебе, на кого работаю, – прервал я его и тут же увидел, как расширились его глаза, в них появилось выражение явного облегчения. – Но теперь у меня есть информация, которую Гарванза очень захочет получить. А я хочу узнать от тебя о Бишопе. Начинай же рассказывать.

Мои слова возымели свое действие. Вскользь брошенное сообщение о Габби, обвиняющего Чаннинга в убийстве, как бы лишило его какого-то последнего жизненного стержня, и он теперь сидел передо мной, буквально объятый ужасом, не готовый к тому, чтобы ясно мыслить, чтобы даже попытаться понять, какой же существует у меня лично интерес в этом деле. Он выглядел загипнотизированным, объятым ужасом.

– Все, что я могу рассказать, Лэм, это о бухгалтерских книгах. Мы подробно все в них записывали, и по этим книгам можно понять, что все доходы Бишопа шли от его рудных компаний.

– А что происходило с этими компаниями?

– Среди всех видов их деятельности числились и операции за «Зеленой дверью». В их уставе ничего не говорилось о том, что они не имеют права этого делать: не было никаких причин, по которым компания не может заниматься тем, чем хочет. Теперь я могу рассказать вам, что когда Габби Гарванза хотел перевести все свои дела в Сан-Франциско, некоторые дельцы решили его туда не пускать, но это не была идея Бишопа. Мы с Бишопом не хотели с ним ссориться. Если он захотел бы организовать для себя защиту, мы были готовы заплатить за его охрану. Нас не интересовало, куда и кому шли деньги. Нам нужен был товар. И мы были готовы покупать его у того, кто нас лучше обслужил. Вот в этом вся правда, мистер Лэм. Ни я, ни Бишоп никогда не выступали против Габби.