Барри Лансет - Убийства в «Маленькой Японии»

«У тебя нет времени предаваться самобичеванию, Броуди! Действуй!» Я же чувствовал головокружение и отвращение к себе. Каждая секунда на счету! А что, если сейчас сюда явится еще один охранник? Сосредоточившись, я вскочил. Позволив себе вступить на зыбучие пески поисков моральных оправданий, я отбросил всякую осторожность, рискуя быть убитым. Если я хотел пережить эту ночь и спасти дочь, у меня не было сейчас права развалиться на части под грузом чувства вины.

Я поспешил уложить оба тела вдоль самой дальней стены буфетной и встал рядом, укрывшись от любого, кто мог войти из кухни или со стороны холла. Опустив «беретту» стволом в пол, стал вслушиваться в звуки внутри дома и снаружи. Коттедж был пропитан ароматами древесины дуба и сосны, к ним примешивался сильный запах чистящих средств. Снаружи заухал филин. Стрекотала одинокая цикада. В доме царила полная тишина. До меня не доносилось ни звука – ни с первого, ни со второго этажа. Ни шарканья подошв. Ни скрипа половиц. Никаких суетливых приготовлений к столкновению со мной, после того как я уже обезвредил двоих охранников. Я выждал минуту. Снова заухала ночная птица. Лонг-айлендская пастораль, да и только.

Никто больше так и не появился, и, осмелев, я тихо вошел в кухню, вскинув пистолет на изготовку. Никого. Из кухни тянулся короткий коридор, в конце которого находились входная дверь и гостиная, а по сторонам – ванная и лестница в подвал.

Сделав паузу, чтобы унять сердцебиение, я стремительно ворвался в гостиную, осматривая каждый затемненный угол, каждую нишу, которые отлично просматривались через прибор ночного видения. Посреди комнаты стоял диван с обивкой из черной кожи и кресла, а из большого окна открывался вид на ухоженную лужайку перед домом и лес. Но больше никого в черных одеждах здесь не было.

Я опять внимательно оглядел гостиную, а потом наружное пространство. Ни шороха, ни малейшего движения. Ни яркого зеленого сияния, которое бы исходило от человеческих фигур. Держась теневой стороны, я поспешил пересечь комнату. Через дверь в ее дальней стене я снова попал в буфетную, где оставил два распростертых у стены трупа, совершив полный круг.

На первом этаже никаких опасностей меня не подстерегало.

Сняв с охранников передатчики, я положил их на пол и раздавил каблуком, а затем перенес тела в ванную и запер ее на ключ. Вряд ли мужчина, которого я дважды ударил дубинкой по голове, мог скоро прийти в себя, но я все же последовал примеру Ноды и сделал контрольный выстрел ему в голову. При этом мне снова пришлось переступить через себя, однако на сей раз моральные терзания я отбросил прочь. Сейчас меня удовлетворяла краткая версия оправдания своих действий: эти люди первыми переступили черту, похитив мою дочь. И мне оставалось только радоваться, что на свете стало одним похитителем детей меньше.

В кухне я нашел набор зубочисток, плотно загнал их в замочную скважину двери ванной и обломал концы. Убедившись, что первый этаж чист, я стал подниматься по лестнице, держа пистолет скрытым позади бедра и даже не пытаясь сделать свои шаги бесшумными.

Наверху в небольшой коридор выходили три двери. Две спальни и ванная, догадался я. Неожиданно из проема третьей двери показалась голова и повернулась в мою сторону. Вскинув левую руку в приветственном жесте, с правой я сразу же начал стрелять. Первая пуля прошла мимо, но я не останавливался и нажимал на спуск, продолжая приближаться. Мои два последующих выстрела угодили человеку в голову и в шею. Когда очередной боец Соги рухнул замертво, я тоже стремительно бросился на пол рядом с лестницей, уперев локти в мягкую ковровую дорожку и держа на прицеле центр коридора, поскольку не знал, откуда может появиться еще один охранник.

В этой напряженной позе я провел минуту, потом другую. Ничего не происходило. Ползком я добрался до первой двери и открыл ее. Никакого движения. Тогда я вошел, пригибаясь как можно ниже, и убедился, что комната пуста. Точно так же я поступил со второй дверью. Ванная. И тут тоже никого. Оставалась третья комната, куда я осторожно шагнул, переступив через тело охранника на пороге.

Слева от меня располагался стенной шкаф, а у дальней стены стояла двуспальная кровать с очертаниями фигуры человека под тонким темно-синим пледом. Стволом пистолета я открыл дверцу шкафа. Чисто. Встав на колени, заглянул под кровать. Пусто. И я поднялся в полный рост, уже ни от кого не скрываясь. Совершенно неподвижно, уткнувшись лицом в подушку, на кровати лежала Дженни. У меня словно оборвалось сердце. Как я и опасался, стоило начаться штурму, и моя дочь перестала быть для них важной заложницей. С этого момента судьба ее оказалась предрешена. Они убили Дженни. Видимо, ее просто задушили подушкой.