Шон Блэк - Зона невозврата

– Я тебе сейчас и за мамулю с папулей, и за няньку с сиделкой, – категорично ответил Лок. – Не хватало нам еще до выхода во двор узнать, с какой радостью тебя встретят в душевой.

– Я вижу, солдатик, ты к этому делу относишься серьезно, – вздохнул Рипер.

– Чего и тебе желаю, если ты хочешь сохранить себе жизнь.

Рипер ограничился струей из умывальника. Пока он с фырканьем плескался, Лок заканчивал завтрак, попутно прикидывая, в чем может быть причина такой бесшабашной самоуверенности со стороны сокамерника. Что это, напускная бравада мачо, издавна мотающего срок? Или нечто большее? Есть ли что-то такое, о чем Рипер знает, но, само собой, не ставит в известность своего непрошеного опекуна и Джалисию?

Лок занял место у умывальника, когда шнырь с тележкой при повторном объезде стал собирать подносы.

– Что теперь? – умывшись, поинтересовался Райан, еще не зная деталей дневного распорядка.

– Сегодня у нас что, воскресенье? – спросил встречно Рипер.

Лок, приостановившись, ответил не сразу. Вот что значит житье взаперти: чувство времени уже искажается.

– Ну да, – сориентировался наконец он, отгоняя мысль о том, что дома у него воскресенье отводится для выгула Энджела в Центральном парке; выходной они всегда проводят вместе с Кэрри.

– Значит, на работу не гонят, – сказал Рипер, – а только гуль-гуль да ням-ням. И скажу тебе, солдатик, – он с довольным видом обвел скудную обстановку камеры, – уже одно это в сравнении с одиночкой просто курорт.

Решетка, дрогнув, поехала вбок.

– Гуляй не хочу, – одобрительно рыкнул Рипер. – Пойдем знакомиться с соседями.

На выходе в тюремный двор солнце полоснуло по глазам так, что Лок невольно вскинул ладонь, чтобы загородиться от нестерпимо яркого света. Двор представлял собой травянистое пространство, равномерно разделенное скамейками. По периметру шла прогулочная дорожка, а за ней – ограждение с опушкой из колючки. Дальше шел еще один двор, смежный с тюремным блоком, посередине которого находилось такое же разгороженное пространство. Весь двор просматривался со сторожевой вышки, откуда зорко поглядывал охранник в зеркальных солнечных очках, поводя «ругером-14» с оптическим прицелом.

Вдобавок к охраннику на вышке, со всех стратегических точек вокруг двора целились глазк и камер слежения. На самом дворе дежурили еще двое охранников, оба с дубинками, тазерами и баллонами с перечным газом. Двор был спланирован так, что, в отличие от тюрем более старой постройки, которые Локу доводилось видеть по телевизору, здесь под надзором был считай что каждый дюйм.

Первые несколько секунд Лок ощущал на себе тяжелые взгляды заключенных, устремленные на него в недоброй тишине. Затем ощущение прошло, а сидельцы разошлись по своим расовым группировкам: черные направились к баскетбольной площадке, латиносы обосновались на скамейках дальней стороны двора, белые скопились ближе к центру.

– Кто они? – кивком указал на них Лок.

На кивок некоторые из заключенных зловеще сузили глаза.

Рипер возложил свою шишковатую лапищу Райану на грудь.

– Первое правило дворового этикета, – объявил он. – Никогда ни на кого не пялься, не кивай, как сейчас, и ни в коем случае ни на кого во дворе не указывай пальцем. Если, конечно, не хочешь с этим человеком смахнуться.

– Усек, – отрапортовал Лок. – Только ты так и не ответил на мой вопрос.

– Можешь не напрягаться, – успокоил Рипер. – В основном это энбэшники.

– Кто-кто? – не понял Лок.

– «Нацистские бунтари».

– То есть не «Арийское братство»?

– Нет, – ответил Рипер, оборачиваясь назад в ту сторону, где вблизи ограждения, скрестив на груди ручищи, возвышались три белые гориллоподобные фигуры. – Вон те трое зверей, они как раз из «Братства». А теперь пойдем, солдатик.

И зашагал. Разговоры вокруг понизились до перешептыванья. Перестал шлепать мячик на баскетбольной площадке. Прямых взглядов никто не бросал, но чувствовалось, что за ними наблюдают. Лок подстроился с Рипером рядом. Однако тот, вместо того чтобы направиться к своим старым приятелям возле ограждения, неожиданно повернул к достаточно большой своре энбэшников. Этикет или нет, но «братья-арийцы» пялились теперь на Рипера в открытую.

– Надеюсь, ты соображаешь, что творишь, – бросил скороговоркой Лок, когда до «Нацистских бунтарей» оставалось с десяток шагов.

Стая раздалась, и из нее выступил заключенный с усиками щеточкой и крылатым черепом, выколотым в районе ключицы.