Артур Дойл - 17 рассказов (сборник)

Когда мы были всего в нескольких шагах от ветхой и весьма неказистой на вид гостиницы с петухом на вывеске, Холмс вдруг охнул и схватил меня за плечо, чтобы не упасть. У него подвернулась нога, а, как известно, в таких случаях человек становится совершенно беспомощным. Он кое-как доковылял до двери гостиницы, где с трубкой в зубах сидел коренастый смуглый человек средних лет.

– Здравствуйте, мистер Рюбен Хейз, – сказал Холмс.

– А кто вы такой и откуда вам известно, как меня зовут? – спросил этот человек, смерив Холмса подозрительным и недобрым взглядом.

– Ваше имя написано на вывеске у вас над головой. А хозяина всегда узнаешь. Скажите, нет ли у вас какой-нибудь таратайки в каретнике?

– Нет.

– Я на правую ногу ступить не могу.

– Не ступайте, коли не можете.

– А как же мне идти?

– Как-нибудь на одной ножке допрыгаете.

Ответы мистера Рюбена Хейза не отличались чрезмерной любезностью, но Холмс сносил его грубость с удивительным добродушием.

– Слушайте, любезнейший, – сказал он, – вы же видите, какая со мной стряслась беда. Нам лишь бы до места добраться, а как и на чем, мне все равно.

– А мне и подавно все равно, – ответил этот угрюмый субъект.

– Я здесь по важному делу. Дайте мне свой велосипед и получите соверен за услугу.

Хозяин навострил уши:

– Куда вам ехать?

– В Холдернесс-холл.

– Уж не к самому ли герцогу в гости? – сказал хозяин гостиницы, насмешливо глядя на нашу забрызганную грязью одежду. Холмс добродушно рассмеялся:

– Герцог примет нас с распростертыми объятиями.

– Это почему же?

– Потому что мы к нему с хорошими вестями о его пропавшем сыне.

Мистер Хейз вздрогнул: «Неужто выследили?»

– Из Ливерпуля дали знать, что он там. Его вот-вот найдут.

Что-то тенью скользнуло по этой грубой, заросшей щетиной физиономии. Мистер Хейз вдруг подобрел.

– У меня на герцога зуб, – сказал он, – потому что я служил у него в кучерах и он очень круто со мной обошелся. Поставщик сена наврал ему на меня с три короба, и вышел мне расчет, и даже рекомендации не дали. Но все равно я рад, что молодой лорд отыскался в Ливерпуле. Так и быть, помогу вам доставить эту добрую весть в Холдернесс-холл.

– Благодарствуйте, – сказал Холмс. – Но мы сначала поужинаем, а потом вы дадите мне свой велосипед.

– У меня нет велосипеда.

Холмс показал ему соверен.

– Говорю вам, нет у меня велосипеда! На лошадях доедете.

– Хорошо, – сказал Холмс. – Накормите нас, а потом мы об этом поговорим.

Когда мы остались одни в кухне, мощенной плитняком, нога у Холмса вдруг ни с того ни с сего перестала болеть. День близился к вечеру. Мы проголодались и не спешили вставать из-за стола. Погруженный в свои мысли, Холмс несколько раз, не прерывая молчания, подходил к окну. Оно смотрело во двор, заваленный мусором. В одном его углу стояла кузница, где работал грязный, чумазый подросток, в другом – конюшня. После одной из таких экскурсий Холмс снова сел за стол и вдруг вскочил, громко вскрикнув.

– Есть, Уотсон! Нашел! – заговорил он. – Теперь все ясно. Уотсон, вы видели отпечатки коровьих копыт сегодня утром?

– Видел.

– Где?

– Да повсюду. И на болотах, и на тропинке, и около того места, где бедняга Хайдеггер покончил счеты с жизнью.

– Правильно. А теперь, Уотсон, скажите, много ли коров попалось вам на глаза?

– Коров я не видел.

– Странно, Уотсон! Повсюду отпечатки коровьих копыт, а самих коров нигде не видно. Правда странно?

– Да, действительно.

– Теперь, Уотсон, напрягите память и постарайтесь представить, как выглядели эти следы на тропинке.

– Ну, представляю.

– Помните? Иногда они были такие… – он стал раскладывать на столе хлебные крошки – ::: —: А иногда такие —:.:.:.:.—: А кое-где вот такие – .:.:.– Помните?

– Нет.

– А я помню и готов подтвердить это под присягой. Впрочем, мы еще вернемся туда и проверим все на месте. Затмение, что ли, на меня нашло, что я не сделал из этого соответствующих выводов!

– Каких выводов?

– А вот каких: удивительные это коровы, которых можно пустить любым аллюром – и рысью, и в галоп, и шагом! Помяните мое слово, Уотсон, такая хитрая уловка не по уму хозяину деревенской харчевни! На дворе никого нет, кроме этого малого в кузнице. Сделаем вылазку и посмотрим, как там обстоят дела.

В полуразвалившейся конюшне стояли две лохматые, нечищеные лошади. Холмс поднял у одной из них заднюю ногу и громко рассмеялся:

– Подковы старые, а подковали совсем недавно. Подковы старые, а гвозди новенькие. Это дело станет наряду с классическими – оно вполне того заслуживает. Теперь заглянем в кузницу.