Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)

Размышлял я над этим недолго. Злобное лицо снова показалось над краем утеса, и я понял, что сейчас на меня полетит еще один камень. Тогда я решил, что у меня единственный шанс на спасение – спуститься вниз, на тропинку. Вряд ли я отважился бы на это в спокойном состоянии, Ватсон, поскольку спускаться по той стене было в сто раз труднее, чем подниматься. Но у меня не было времени думать об опасности, потому что, когда я повис на каменной стене, уцепившись пальцами за край выступа, мимо меня со свистом пронеслась очередная глыба. Где-то на полпути я сорвался, но, слава Богу, упал на тропинку, весь в крови и изодранной одежде. Ну, а потом я что было духу бросился бежать, под покровом темноты преодолел десять миль через горы и через неделю уже был во Флоренции. Я был уверен, что теперь никто в мире ничего не знает о моей судьбе.

В свою тайну я посвятил лишь одного человека – своего брата Майкрофта. Извините меня, Ватсон, но мне было крайне важно, чтобы все, абсолютно все считали, что я мертв, к тому же вы бы не написали столь убедительно о моем трагическом конце, если бы сами не считали, что я действительно погиб. Поверьте, за последние три года я несколько раз брался за перо, чтобы дать вам о себе знать, но меня останавливала мысль, что ваша привязанность ко мне толкнет вас на какие-нибудь неосмотрительные поступки, которые выдали бы мой секрет. По той же причине и сегодня вечером я отвернулся от вас, когда вы выбили у меня из рук книжки. Мне в ту минуту угрожала опасность, и любое выражение удивления или радости с вашей стороны могло бы привлечь к моей персоне внимание и привести к самым прискорбным и непоправимым последствиям. Да я и Майкрофту доверился лишь потому, что мне нужны были деньги. Дела в Лондоне пошли не так хорошо, как я рассчитывал, поскольку суд над бандой Мориарти оставил двух ее самых опасных членов, моих главных врагов, на свободе. Эти люди не остановятся ни перед чем, чтобы отомстить мне. Поэтому я покинул Англию и на два года отправился в Тибет, где имел удовольствие посетить Лхасу {5}и провести несколько дней в обществе далай-ламы {6}. Вы, возможно, читали об экспедиции норвежца Сигерсона, но, могу поспорить, вам не приходило в голову, что это была весточка от вашего друга. После Тибета я пересек Персию, заглянул в Мекку {7}, нанес короткий, но интересный визит хартумскому халифу {8}. О результатах этой встречи я сообщил в наше министерство иностранных дел.

Вернувшись во Францию, я несколько месяцев посвятил исследованию производных каменноугольной смолы {9}, которое проводил в одной из химической лабораторий в Монпелье, на юге Франции. Добившись нужных мне результатов и узнав, что в Лондоне к тому времени остался только один из моих врагов, я начал готовиться к возвращению, но новость об этом необычном убийстве на Парк-лейн заставила меня поторопиться с отъездом. Для меня это было не просто интересное преступление, оно давало возможность добиться определенных целей, которые я поставил перед собой. Я не мешкая выехал в Лондон, зашел на Бейкер-стрит, чем вызвал у миссис Хадсон сильнейший приступ истерии, и обнаружил, что благодаря Майкрофту мои комнаты и бумаги сохранились в том виде, в каком я их оставил, когда был здесь в последний раз. Так и вышло, милый Ватсон, что сегодня в два часа я оказался в своем старом кресле в своей старой комнате, и единственное, чего мне не хватало, это – чтобы в соседнем кресле, как всегда, сидел мой старый друг доктор Ватсон.

Вот какую удивительную историю услышал я в тот апрельский вечер… Историю, в которую я бы ни за что не поверил, если бы прямо передо мной не сидел этот высокий худощавый человек с энергичным лицом и пронзительным взглядом, человек, которого я и не думал когда-нибудь увидеть снова. Каким-то образом он догадался о том, что творилось у меня на душе, и сочувствие его проявилось скорее в интонациях, чем в словах.

– Работа – лучшее лекарство от хандры, мой дорогой Ватсон, – сказал он. – И на сегодняшнюю ночь у меня есть для нас с вами работа, причем работа такая, выполнив которую можно будет смело сказать, что мы не зря жили на этой планете.

Напрасно я старался выведать у него, что за работа предстоит нам.

– До утра вы все будете знать, – говорил он. – Мы с вами не виделись три года, и нам есть о чем поговорить. Пусть работа подождет до половины десятого, когда мы примемся за это удивительное дело, которое я назвал «Пустой дом».

Все действительно было как в старые времена. Я сидел рядом с Холмсом в кебе, в кармане у меня лежал револьвер, а в груди в предвкушении приключений возбужденно трепетало сердце. Когда свет проплывающих мимо уличных фонарей озарял строгий лик моего друга, мне становилось видно, что брови его задумчиво сведены к переносице, а тонкие губы плотно сжаты. Мне не было известно, на какого зверя нам предстоит охотиться в темных джунглях преступного Лондона, но по виду этого искусного егеря было понятно, что испытание нам предстоит серьезное, хотя зловещая улыбка, время от времени появлявшаяся на его устах, не сулила ничего хорошего той дичи, которую мы собирались выследить.