Жан-Люк Банналек - Курортное убийство

Нольвенн так же подробно описала Дюпену дорогу к постройке в Ле-Пульдю, как и в Порт-Манеш, хотя Дюпен в это время вел машину и ему пришлось запомнить все на слух. Он медленно проехал мимо Риваля, кивнул ему и сидевшей рядом с ним мадам Кассель. Риваль включил мотор и поехал вслед за комиссаром. Первый поворот направо после въезда в город и дальше в направлении здания с вывеской «Пляжный буфет», где с недавнего времени расположился музей. В этом доме пару месяцев жили и писали картины Гоген и его друзья – Мейер де Хаан, Серюзье и Филиже. Этот дом принадлежал Мари-Жанне Пеннек, но она еще при жизни продала его, после чего художники начали мало-помалу покидать это место.

Дюпен, следуя описанию Нольвенн, доехал до «Буфета», потом направил машину по узкой дороге, шедшей вдоль моря, а затем свернул направо, на проселочную грунтовую дорогу. С черепашьей скоростью он поехал по ухабистой дороге. У перелеска дорога резко поворачивала направо.

Постройка возникла перед их глазами внезапно, как будто нарисовалась в воздухе. Здесь действительно была жалкая хибарка из почерневших потрескавшихся досок, крытая уродливой крышей из гофрированного железа. Хибарка была небольшая, приблизительно два на два метра. Дюпен подъехал к хижине вплотную и заглушил мотор. То же самое сделал и Риваль.

Дюпен вылез из машины и подошел к Ривалю.

– Добрый день, мадам Кассель. Хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы нашли…

– Вы думаете, что здесь – здесь – находится Гоген? Картина стоимостью сорок миллионов хранится в этой жалкой лачуге?

Было видно, что Мари Кассель раздражена.

– Если мы найдем здесь картину, вы сразу сможете сказать, оригинал это или нет? Это было бы очень важно для нас, а вы…

– Никто не стал бы хранить здесь такую ценную картину.

– Но может быть, это временное, вынужденное хранилище. Картину надо было просто на время спрятать.

– Как вы вообще додумались до такой идеи? Я хочу сказать, как вы нашли это убогое место?

Дюпен вдруг понял, что ответить ему нечего. Правдивый ответ прозвучал бы просто комично – это была всего лишь интуиция. Подозрение, не больше. Он поставил на интуицию.

– Это долгая история, – уклончиво ответил комиссар.

– Давайте осмотрим строение, господин комиссар.

Риваль тоже явно сгорал от нетерпения.

Дверь находилась, как это ни странно, с противоположной стороны от подъездной дороги. Они быстро обошли хибарку. Дверь была заперта на огромный амбарный замок. Маленькое оконце рядом с дверью было наглухо заколочено. Дюпен не успел ничего сказать, как Риваль, порывшись в кармане, извлек тонкую проволочку. Дюпен порой забывал, что Риваль обладал поразительной практической хваткой. Мадам Кассель тоже смотрела на инспектора широко раскрытыми от удивления глазами. Не прошло и полминуты, как замок был вскрыт.

– Я войду, Риваль, а вы с мадам Кассель побудете здесь.

Низкая узкая дверь не желала открываться. Петли заржавели, а нижняя кромка перекошенной двери упиралась в неровный пол. С большим усилием Дюпену удалось слегка приоткрыть дверь. В хибарке было абсолютно темно. Свет проникал внутрь только через узкую щель, и его явно не хватало.

– Я сейчас принесу фонарь.

Риваль поспешил к своей машине. Сквозь узкую щель Дюпен и мадам Кассель попытались рассмотреть, что находится возле двери. Хибарка была забита всяким хламом. Около двери валялись старые пустые канистры, сельскохозяйственный инвентарь, дальше виднелись две большие бочки и старая ванна. Через мгновение вернулся Риваль с огромным фонарем.

– «Ледлензер Х-21», – сообщил он, горделиво сверкнув глазами.

Дюпен коротко пожал плечами и включил чудо-фонарь. С трудом протиснувшись в щель, комиссар начал пробираться внутрь хибарки. Собственно, всю эту постройку можно было скорее назвать захламленным чуланом. Фонарь отбрасывал на вещи мощный, четко очерченный луч света. Вот старый, большой, совершенно проржавевший плуг, на котором громоздились старые деревянные стулья, у каждого из которых чего-то не хватало – у одного ножек, у другого сиденья, у третьего спинки. Еще канистры самых разнообразных размеров. Луч фонаря причудливо плясал, перескакивая с предмета на предмет, пока Дюпен пробирался в глубь тесного помещения. Он был страшно удивлен тем, как в такую маленькую хибарку смогли затолкать столько вещей. Было такое впечатление, что сюда год за годом с каким-то хаотичным мастерством запихивали все новые и новые вещи.