Жан-Люк Банналек - Курортное убийство

Правда, о чем Соре говорил очень подробно, так это о намерении подарить картину музею Орсэ. «В нашем разговоре господин Пеннек высказал благородное намерение сделать картину достоянием всего мира – передать ее в дар музею Орсэ. Таково было его твердое желание». В интервью об этом было сказано дважды, и журналист в своих комментариях тоже несколько раз касался этой темы, и Дюпен сначала не понял почему. Потом до него дошло, что Соре поступил очень умно. Он хотел добиться гарантии того, что и после смерти Пьера-Луи Пеннека картина будет передана музею Орсэ. Этому дару не должно было помешать драматичное изменение обстоятельств – трагическая смерть владельца картины. Таким образом, Шарль Соре столь утонченным способом надавил на наследников, хотя и не знал, кому переходят права на картину и заверил ли Пеннек свою волю нотариально или нет. Соре хотел манипулировать наследниками, создать для них иную реальность по собственному усмотрению. Короче, он должен был так поступить, иначе все это начинание закончилось бы крахом. Если бы дарение не состоялось, Соре выставил бы себя на всеобщее посмешище. Дюпен невольно улыбнулся. Первое приятное ощущение за сегодняшнее утро. Когда Дюпен впервые встретился с Катрин Пеннек, на нее было практически нечем повлиять, абсолютно нечем. И вот теперь ситуация (при этом сам Соре об этом не знает) стала совершенно абсурдной и, судя по всему, таковой и останется. Собственно, картины не было, было лишь две копии. Соре ничего не знал о краже картины.

«Уэст-Франс» на первой странице сообщила о смерти Луака Пеннека. Заметка была бесцветной и какой-то растерянной. У Дюпена даже возникло ощущение, что эта смерть вообще никого в Понт-Авене не интересовала. Автор заметки не высказывал никаких предположений. Вся статья была лишь констатацией факта смерти. «Луак Пеннек погиб всего лишь через два дня после убийства своего отца». Было также, естественно, сказано, что полиция проводит расследование. В одном месте, правда, было написано, что «это большая трагедия, необъяснимым образом поразившая в течение короткого времени старинное бретонское семейство». Удивительно, что журналист даже не попытался связать воедино все эти драматические события. Кто-то боялся высказаться и ждал появления новой, более надежной информации. Местная пресса, должно быть, испытывала трепет в отношении подобных событий. Дюпен был незнаком с редактором «Уэст-Франс» – он недавно сменился. А редакция «Уэст-Франс» помещалась в Конкарно в покосившемся от штормов рыбацком домике на берегу гавани в сотне метров от «Адмирала», и Дюпен неплохо знал некоторых репортеров и редакторов.

Так обстояло дело с новостями. Теперь еще и этот вопрос будет занимать Дюпена сегодня и все последующие дни. Естественно, все прочитают эти злосчастные статьи. Выходя из дома, Дюпен выключил звуковой сигнал своего мобильного телефона, и теперь, оставив, как всегда, купюру на пластиковой тарелке и достав трубку, он увидел, что за это время ему позвонили шесть человек. У Дюпена не было ни малейшего желания смотреть, кто это был. Он и так догадывался. Настроение от этого стало совсем скверным. Надо срочно взять себя в руки.

Дюпен настолько вчера устал, что не помнил, куда поставил машину. В Париже эта топографическая тупость порой просто сводила его с ума, когда он мог битых несколько часов потратить на поиски своего «ситроена». Вот и сейчас Дюпен обежал несколько улочек, чтобы в конце концов обнаружить авто в десяти метрах от дома.

Усевшись в машину, Дюпен сразу потянулся к телефону.

– Риваль?

– Господин комиссар. С вами немедленно хочет поговорить префект. Он – скажем так – несколько раздражен. Он пытался дозвониться до вас и уже два раза звонил Кадегу и Нольвенн.

– Где вы сейчас?

– В отеле, я только что приехал.

– Что с Бовуа?

– Ничего хорошего. Его задержали на ночь как подозреваемого. Но все оказалось очень сложно – у него очень противный и въедливый адвокат. Потребовалось довольно много времени, пока мы не получили решение суда.

– Когда мы сможем его допросить?

– Уже сегодня утром. Вы приедете?

– Нет, я пока останусь здесь.

Дюпену сейчас хотелось одного: разобраться в причинах своего беспокойства.

– Поезжайте вы, – произнес Дюпен и на мгновение задумался. – Хотя нет, вы мне понадобитесь, пошлите Кадега. Он там?

Кадег был очень строг на допросах, и Дюпен решил оставить в резерве Риваля.

– Да, мы уже это обговорили между собой. Он хотел заняться маленькой комнаткой рядом с номером Пеннека. Правда, мы уже осматривали эту комнату в первые дни. Но сейчас, как я понимаю, речь идет о каких-то определенных предметах?