Ю Несбё - Сын

– Сотри с лица ухмылочку, Халден. Я знаю, что охранник в будке никого не видел, так что он должен быть здесь. И если ты не расскажешь мне, где именно, можешь забыть о лечении рака. – Франк заметил, что озадачил старика. – Да, я знаю, что врачи должны хранить врачебную тайну, но у меня везде есть глаза и уши. Ну?

Он отпустил Йоханнеса, и тот плюхнулся обратно на подушку. Старик пригладил свои редкие волосы и сложил руки за головой. Он откашлялся:

– Знаешь что, начальник? На самом деле я думаю, что уже достаточно пожил. На воле меня ничего не ждет. Мои грехи отпущены, так что у меня, возможно, впервые появился шанс попасть на небеса. И может быть, мне стоит воспользоваться этим шансом, пока он не пропал, как думаешь?

Арильд Франк сжал зубы так сильно, что казалось, десны разорвутся.

– Я думаю, Халден, ты узнаешь, что ни один вонючий грех из всех твоих грехов не отпущен. Потому что здесь Бог – это я, и я могу пообещать тебе долгую и мучительную смерть от рака. Я сделаю так, что ты будешь лежать и подыхать в этой камере без всяких болеутоляющих. И ты будешь не первым.

– Лучше так, чем попасть в тот ад, куда угодишь ты, начальник.

Франк не понял, что за булькающие звуки раздались из горла старика: предсмертные хрипы или смех.

По дороге обратно в 317-ю камеру Франк поговорил по рации. По-прежнему никаких следов Сонни Лофтхуса. Он знал, что до того, как придется объявить его в розыск, у них оставалось всего несколько минут.

Он вошел в 317-ю, опустился на койку и начал заново осматривать пол, стены и потолок. Невозможно, черт бы его побрал, невозможно! Он схватил с тумбочки Библию и швырнул ее в стену. Книга упала и раскрылась. Франк знал, что Воллан использовал Библию для проноса героина в тюрьму. Перед ним предстали изрезанные страницы с разбитыми символами веры и неполными предложениями, утратившими смысл.

Он выругался, схватил подушку и запустил ее в стену.

Подушка упала на пол, и он увидел выпавшие из нее волосы. Короткие рыжеватые волосы, возможно, из бороды, и длинные пряди. Он пнул подушку. Из нее вылетели спутанные пучки грязных белокурых волос.

Коротко стриженный. Гладко выбритый.

До Франка начало доходить.

– Ночная смена! – заорал он в рацию. – Проверьте всех надзирателей, сменившихся после ночного дежурства!

Франк посмотрел на часы. Десять минут девятого. Он знал, что произошло. И он знал, что предпринимать что-либо поздно. Он поднялся и толкнул стул с такой силой, что разбил зеркало у двери.

Водитель автобуса разглядывал стоящего перед ним тюремного надзирателя, который в растерянности смотрел на билет и пятьдесят крон сдачи со ста. Он знал, что парень – тюремный надзиратель, потому что под расстегнутым длинным пальто на нем была форма, а на форму даже было приколото удостоверение на фамилию Сёренсен с фотографией, совсем не похожей на парня.

– Давно на автобусе не ездили? – спросил водитель.

Парень кивнул коротко стриженной головой.

– Поездка обойдется всего в двадцать шесть крон, если заранее купить карточку, – сказал водитель.

Он заметил, что и эта цена показалась парню довольно высокой. Так обычно реагировали люди, несколько лет не пользовавшиеся автобусами в Осло.

– Спасибо за помощь, – ответил парень.

Водитель автобуса отъехал от тротуара, рассматривая в зеркало спину тюремного надзирателя. Он не знал, почему делает это. Может, что-то с его голосом, таким теплым и сердечным, словно он действительно благодарил от всего сердца. Водитель увидел, как надзиратель сел и стал удивленно смотреть в окно, совсем как иностранные туристы, которые время от времени по ошибке садились в его автобус. Он увидел, как надзиратель вынимает из кармана связку ключей и изучает их, будто видит в первый раз, как достает из другого кармана упаковку жевательной резинки.

А потом ему пришлось сосредоточиться на движении впереди по ходу автобуса.

Арильд Франк стоял у окна в своем кабинете. Он посмотрел на часы. Большинство беглецов вылавливают в течение первых двенадцати часов с момента побега. Журналистам он сказал, что их ловят в течение первых двадцати четырех часов, чтобы работу сотрудников тюрьмы сочли оперативной, даже если бы она заняла больше двенадцати часов. Но вот пошел уже двадцать пятый час, а у них по-прежнему не было никаких следов.

Он только что вернулся из большого кабинета, из окон которого не было вида. И человек с окном без вида потребовал объяснений. Начальник тюрьмы был в плохом расположении духа, поскольку ему пришлось вернуться в Осло из Рейкьявика, с ежегодной Конференции исправительных учреждений северных стран. За день до этого он сказал по телефону из Исландии, что свяжется с прессой. Начальнику нравилось общаться с прессой. Франк попросил у него одни сутки, чтобы взять Лофтхуса без шума, но начальник отказал ему в категоричной форме и сказал, что это дело они не могут хранить в тайне. Во-первых, Лофтхус был убийцей и надо предупредить людей. Во-вторых, его фотографию надо разместить в газетах, чтобы получить помощь в его поимке.