Ю Несбё - Сын

За холмом Энерхауг начал подниматься рассвет, а журналисты все еще фотографировали девушек, кутавшихся в выданные им шерстяные одеяла, и беседовали с ними. Кари приготовила им чай на кухне. Три журналиста собрались вокруг Симона и пытались выжать из него как можно больше деталей.

– Нет, мы не знаем, есть ли в деле другие фигуранты, помимо арестованных здесь сегодня ночью, – повторил Симон. – И да, мы действительно провели операцию по этому адресу после получения анонимного сообщения.

– Была ли необходимость лишать жизни невинное животное? – спросила журналистка, кивая в сторону чудовища, которое Кари прикрыла одеялом, взятым в доме.

– Оно напало, – сказал Симон.

– Напало? – фыркнула журналистка. – Двое взрослых людей против одной маленькой собачки – вы могли бы поступить иначе.

– Расставание с жизнью всегда печально, – сказал Симон и, понимая, что продолжать не стоит, все же не смог удержаться: – Но если принять во внимание, что предполагаемая продолжительность жизни собаки обратно пропорциональна ее размеру, то, заглянув под одеяло, вы поймете, что этой собаке так или иначе оставалось недолго.

Сталсберг, пожилой журналист, пишущий о преступности, был первым, кому позвонил Симон. Сейчас он улыбнулся.

Один из полицейских внедорожников взлетел на холм и припарковался за патрульной машиной, на которой все еще не была отключена мигалка, что вызывало раздражение Симона.

– Впрочем, вместо того чтобы расспрашивать меня, предлагаю вам поговорить с самим начальником.

Симон кивнул в сторону внедорожника, и журналистка развернулась. Редкие волосы высокого худого человека, вышедшего из машины, были зачесаны назад, а на носу сидели прямоугольные очки без оправы. Он выпрямился и удивленно посмотрел на устремившихся к нему журналистов.

– Поздравляю с арестами, Парр, – произнес Сталсберг. – Можем ли мы получить комментарий к новости о том, что вы, кажется, решили наконец взяться за проблему торговли людьми? Вы бы могли назвать это прорывом?

Симон стоял, сложив руки на груди, и смотрел в холодные глаза Понтиуса Парра. Начальник полиции почти незаметно кивнул, а потом перевел взгляд на собеседника:

– Это в любом случае важный шаг в борьбе, которую полиция ведет против торговли людьми. Мы уже заявляли, что этой проблеме будет отдан приоритет, и, как видите, наша расстановка приоритетов приносит плоды. Поэтому остается только поздравить комиссара Кефаса и его коллег.

Парр перехватил Симона по дороге к машине.

– Какого черта ты тут творишь, Симон?

Вот к этой особенности своего старого товарища Симон никак не мог привыкнуть: интонация и высота его голоса никогда не менялись. Он мог быть глубоко удовлетворен или разъярен, но говорил совершенно одинаковым тоном.

– Делаю свою работу. Ловлю всяких плохих людей.

Симон остановился, засунул пакетик табака под верхнюю губу и протянул коробочку Парру, закатившему в ответ глаза. От этой старой шутки Симон никогда не уставал: Парр ни разу в своей жизни не жевал табак и не выкурил ни одной сигареты.

– Я говорю вот об этом цирке, – сказал Парр. – Ты плюешь на прямой приказ не вторгаться в дом, после чего вызываешь всю прессу. Зачем?

Симон пожал плечами:

– Подумал, что хорошее освещение в прессе иногда не помешает. К тому же здесь не вся пресса, а только те, кто был на ночном дежурстве. И как удачно мы с тобой договорились, что выводы сотрудника полиции на месте являются определяющими. Если бы мы не вошли в дом, то не нашли бы девушек: их собирались увезти.

– Вот что меня интересует: как ты узнал об этом месте?

– Эсэмэс-сообщение.

– От?

– Анонимное. Номер не зарегистрирован.

– Используй телефонную компанию, чтобы отследить телефон. Найди информатора как можно скорее, и мы проведем допрос и узнаем что-нибудь еще. Потому что, если я не ошибаюсь, от арестованных здесь мы ни слова не добьемся.

– Вот как?

– Это мелкая рыба, Симон. Они знают, что большие рыбы приплывут и сожрут их, если они не будут держать рот на замке. А мы ведь хотим поймать больших, не так ли?

– Конечно.

– Хорошо. Послушай, Симон, ты меня знаешь, и знаешь, что я иногда считаю себя совершенством, и…

– И?

Парр кашлянул и покачался с пяток на носки, как будто собирался оттолкнуться:

– И твоя оценка сегодняшней ситуации была вернее моей. Я не забуду об этом на следующем перепутье.

– Спасибо, Понтиус, но, когда мы доберемся до следующего перепутья, я уже выйду на пенсию.