Гилберт Честертон - Исчезновение принца. Комната № 13

На какую-то долю секунды показалось, что автомобиль вот-вот сорвется с края обрыва и вознесется ввысь, как летучий корабль, но тут само небо будто перевернулось, и машина обрушилась в высокую траву. Тонкая струя серого дыма медленно поднялась из нее в притихший воздух. Чуть ниже на крутой зеленый склон упало тело человека с седыми волосами, руки и ноги его беспорядочно разметало, лицо было отвернуто в сторону.

Эксцентричный рыбак бросил сачок и торопливыми шагами направился к месту аварии. Его новый знакомый последовал за ним. Приблизившись, они увидели картину, не лишенную черной иронии: погибшая машина все еще содрогалась и гудела, как заводской станок, тогда как человек лежал совершенно неподвижно.

В том, что он был мертв, не оставалось никаких сомнений. Кровь вытекала на траву из большой дыры в черепе на затылке. Но лицо его, устремленное к солнцу, не пострадало и даже странным образом казалось притягательным. Это был тот случай, когда видишь лицо явно незнакомого человека, и тебе кажется, что ты его уже где-то видел. Мы думаем, что вот-вот память что-то подскажет, что еще немного, и мы вспомним его, но этого так и не происходит. Лицо было крупным, квадратным, с большими обезьяньими челюстями; плотно сжатые широкие губы превратились в тонкую линию; ноздри на коротком носу имели такой вид, будто с жадностью вдыхали воздух. Самым приметным на его лице были брови: одна из них вздернута под намного более острым углом, чем вторая. Марчу вдруг подумалось, что он никогда еще не видел более живого лица, чем этот мертвый лик. И обрамление из седых волос придавало этому пышущему звериной энергией лицу еще более необычный вид. Из кармана мертвеца торчали какие-то бумаги, среди них Марч заметил и несколько визитных карточек. Он прочитал имя вслух:

– Сэр Хэмфри Тернбулл. Я где-то уже слышал это имя!

Его компаньон лишь слегка вздохнул и какое-то время молчал, словно задумавшись, а потом просто произнес:

– Несчастный умер. – После чего добавил еще несколько ученых слов, в которых его знакомый снова оказался несилен.

– В таких обстоятельствах, – продолжил сей удивительно разнопланово образованный человек, – нам положено бы оставить все как есть, не трогать тела, пока об этом не будет сообщено полиции. Я бы добавил, что хорошо бы об этом не сообщать никому, кроме полиции. Не удивляйтесь, но мне не хочется попадаться на глаза кое-кому из наших соседей здесь. – Затем, словно спеша объяснить свою столь неожиданную откровенность, он добавил: – Я вообще-то приехал в Торвуд навестить своего двоюродного брата. Меня зовут Хорн Фишер [2]. Весьма сочетается с тем, чем я тут занимался, верно?

– Так сэр Говард Хорн – ваш двоюродный брат? – удивился Марч. – Я сам направляюсь в Торвуд-парк к нему. Только, разумеется, по делу. Мне необходимо обсудить с ним его публичную деятельность и то, как он отстаивает свои принципы. По-моему, его бюджет – величайшее за всю историю Англии достижение. Если этот проект провалится, это будет самый героический провал в истории Англии. Вы, вероятно, тоже восхищаетесь своим великим родственником, мистер Фишер?

– Очень, – ответил мистер Фишер. – Он лучший охотник из всех, кого я знаю. – А потом, словно извиняясь за то, что не разделил его восторга, с некоторым воодушевлением воскликнул: – Нет, действительно, он – превосходный стрелок!

Так, словно его собственные слова взбодрили его, он прыгнул на нижние камни возвышающейся над ним скалы и стал проворно карабкаться по ним наверх, чего никак нельзя было ожидать от такого вялого человека. Несколько секунд он простоял на краю обрыва, обводя взглядом окрестности (его орлиный профиль четко выделялся на фоне голубого неба), пока его компаньон наконец не пришел в себя и не полез за ним следом.

Верхний уровень представлял собой вытянутый, покрытый травой участок, на котором отчетливо виднелись следы разбившегося автомобиля, но самый край его был искромсан, будто раскрошен каменными зубами, повсюду валялись расколотые, раздробленные валуны всех форм и размеров. Было трудно поверить, что кто-то мог целенаправленно заехать в эту смертельную ловушку, тем более днем, при ярком солнечном свете.

– Ничего не понимаю, – сказал Марч. – Он что, ослеп? Или был настолько пьян, что не видел, куда едет?

– По его виду этого не скажешь.

– В таком случае это самоубийство.