Артур Дойл - Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах

– Чтобы привести себя в порядок в понедельник, вторник или любой другой день недели, нужны деньги, – спокойно произнесла Одри. – А две ночи в третьеразрядной гостинице исчерпают все мои сбережения.

Дора раздраженно цокнула.

– Нельзя же вот так сваливаться людям на голову! – бросила она. – Даже не знаю, что теперь делать. Подожди здесь, я спрошу у Мартина.

Она выпорхнула из комнаты, оставив за собой едва заметный шлейф аромата quelques fleurs [9], а губы Одри Бедфорд сложились в легкую улыбку. Она не расстроилась, потому что Дора повела себя в точности так, как она предвидела. Ждать пришлось долго, почти полчаса, пока дверная ручка вновь повернулась и вошла ее сестра. С ней случилось чудесное превращение, ибо теперь лицо ее едва ли не сияло от радости, хотя в веселом голосе проскальзывали фальшивые нотки.

– Мартин говорит, ты должна остаться, – сказала она. – Иди за мной.

Она повела ее по узкой лестнице, мимо зала, из которого доносились громкий смех и шумные разговоры, остановилась на третьем этаже, открыла дверь в одну из комнат и включила свет. Одри догадалась, что это была лучшая в доме спальня после хозяйских, предназначенная для самых важных гостей, пользующихся гостеприимством радушной четы Элтонов.

– Наверное, я была довольно груба с тобой, Одри, – сказала старшая сестра, положив ладонь ей на руку. – Но ведь ты такой ангел, ты же простишь меня, правда? Знаю, простишь, ведь ты обещала маме для меня все-все делать, помнишь, дорогая?

На какой-то миг Одри даже расчувствовалась.

– Ты же знаешь, что прощу, – сказала она.

– Когда-нибудь я открою тебе все свои тайны, – продолжила Дора. – Ты – единственный человек в мире, кому я могу довериться. Помню, мама говорила, будто ты такая упрямая, что, если уж не хочешь разговаривать, так и сам черт тебя не заставит. Гости уже расходятся. Я хочу, чтобы ты спустилась и познакомилась с мистером Стэнфордом и Мартином. Ты Мартина видела?

– На фотографиях, – сказала Одри.

– Он красив, – небрежно обронила Дора. – Смотри, влюбишься… Кролик так уж точно в тебя влюбится. Он обожает новые лица. – В дверях она повернулась. – Я надеюсь на тебя, Одри, – произнесла она, и в ее глоссе вдруг послышалась затаенная угроза. – На Керзон-стрит, как и на ферме, тоже есть свои маленькие секреты.

Дора вернулась в гостиную, и взгляды обоих находившихся там мужчин устремились на нее.

– Где она? – спросил более высокий.

– Я отвела ее в свободную спальню, – ответила Дора.

Мартин Элтон провел пальцем по гладкому черному усу.

– Не думаю, что сейчас ей следует здесь оставаться. Дай ей денег и отправь в гостиницу.

Дора рассмеялась.

– Вы все утро спорили о том, как переправить товар Пьеру. Я думаю, что никто из вас, джентльмены, не хотел бы попасться в руки полиции с ожерельем финской королевы в кармане…

– Черт возьми, не так громко! – прошипел Мартин. – Высунься еще в окно и покричи об этом на всю улицу!

– Тихо! – приказал Большой Билл Стэнфорд. – Продолжай, Дора. Это серьезный вопрос. Попадись кто-нибудь из нас с этими камешками – пожизненное, считай, обеспечено. Но Пьер желает получить товар сегодня… Так кто понесет ожерелье?

– Кто? Моя милая младшая сестренка, – холодно произнесла Дора. – Эту девочку нам сам Бог послал.

Большой Билл не был сентиментален, но в том, что заменяло ему душу, еще сохранилась тень, слабые отголоски некогда присутствовавших там чести и благородства.

– Сестренка?! Да чтоб вас! Ты что, пошлешь эту девочку на такой риск?

В ответ Дора лишь улыбнулась. Ее муж нервно грыз ногти.

– Может, никакого риска и не будет, – протянул он. – А если и будет, мы рискуем не меньше!

Стэнфорд беспокойно передернул плечами.

– Да, это так. Но мы-то занимаемся этим ради денег… И, кстати, о риске. А что если ее схватят и она сдаст нас?

– Это единственное, чего следует бояться, – подхватила Дора. – Но, скорее всего, этого не случится.

Здоровяк в раздумье уставился на ковер.

– Товар нужно вынести из этого дома и вывезти из страны… Причем как можно скорее, – сказал он. – Ожерелье слишком ценное, чтобы держать его здесь. Опасно будет распродавать его по частям. Газеты такой шум подняли. Запри дверь, малышка.

Она повиновалась. В комнате на каминной полке стояли великолепные эмалевые с позолотой часы, украшенные сверху статуэткой фавна.