Артур Дойл - Преступления и призраки (сборник)

– Так точно, сэр!

– А вот что я еще добавлю от себя: «А теперь отправляйся спать, о путник, краса пустыни – и пусть твоя ночь будет наполнена мыслями о том, что произойдет с тобой утром!»

(Это Хилари произнес на языке, который, как он надеялся, благодаря учебнику профессора Грина сделался уже в достаточной мере арабским.)

На этом суд был завершен. Заключенного, сохранившего прежнюю невозмутимость, отвели «на гауптвахту» (в одну из палаток) и предоставили ему «тюремный ужин» (состоящий из холодного риса и воды). Неизвестно, какими мыслями была наполнена его ночь, но сам Хилари Джойс, человек гораздо менее суровый, чем он стремился продемонстрировать, до утра не сомкнул глаз, думая о том, что же ему теперь делать с собственным обещанием. Он, конечно, сможет показать арестанту плеть или даже курбаш, страшного вида египетский кнут – но что делать, если это устрашит араба не больше, чем его устрашила раскаленная подкова?

Внезапно бимбаши пришла в голову страшная мысль, что араб, возможно, и в самом деле глухонемой. И эта мысль до такой степени потрясла его, что Джойс почти окончательно уверился: допрашивать арестованного он не будет, лучше отправит его, живого и невредимого, в Асуан. Но все-таки… Все-таки как бы хорошо отправить не только пленника, но и хотя бы краткий отчет о его допросе…

На этом месте размышления бимбаши были прерваны самым что ни на есть неприятным образом. В его палатку ворвался Мохаммед Али.

– Сэр! Пленник бежал!

– Как – бежал?!

– На вашем собственном верблюде, причем самом лучшем, сэр! Ночью прорезал полог, выбрался потихоньку, прокрался к нашим верблюдам и – поминай как звали!

Конечно, бимбаши приступил к поиску самым энергичным образом. Конница совершила несколько дальних рейдов в разные стороны от оазиса, следопыты внимательно осматривали песчаные заносы в поисках отпечатков верблюжьих копыт, но все оказалось бесполезно. Беглец исчез.

С тяжелым сердцем Хилари был вынужден написать рапорт об этом чрезвычайном происшествии и отправить его в Асуан. Пять дней спустя поступил краткий приказ от командующего: прибыть в штаб и дать объяснения лично. Выехал Джойс с еще более тяжелым сердцем, чем когда отправлял рапорт: начав службу с такой оплошности, бимбаши не ждал ничего хорошего от сурового генерала, про которого было известно, что к своим подчиненным он столь же требователен, как к самому себе.

Действительно, его худшие опасения оправдались. Грязный и измотанный многодневной поездкой, он добрался до штаба посреди ночи – но в штабе как раз кипела работа и командующий был там. Великий военачальник и один из его помощников (Джойс узнал в нем начальника разведотдела) склонились над столом, заваленным картами и планами, они даже не обернулись к вновь прибывшему – лишь через несколько минут генерал, выслушав его рапорт, холодно спросил:

– Правильно ли я понял, капитан Джойс, что вы упустили из рук чрезвычайно важного пленника?

– Так точно, сэр! Сожалею, сэр…

– Не сомневаюсь. Но это крайне слабое утешение. Удалось ли вам, по крайней мере, узнать от арестанта хоть что-нибудь, прежде чем он бежал?

– Нет, сэр.

– Почему?

– Он ничего не сказал, сэр.

– Вы приложили настоятельные усилия для того, чтобы заставить его заговорить?

– Да, сэр, я сделал все, что мог.

– Что именно?

– Ну, сэр… Я угрожал ему применением методов физического воздействия, сэр.

– И каков был результат?

– Он все равно ничего не сказал, сэр.

– Хорошо. Дайте описание пленника.

– Высок ростом, сэр, характер, по всему видно, отважный и решительный…

– Оставим это. Особые приметы?

– Длинная черная борода, сэр. Серые глаза. И что-то вроде нервного тика: лицо время от времени подергивается.

– Что ж, капитан Джойс, – сурово, без малейших оттенков снисходительности произнес генерал. – Не могу сказать, что ваш дебют в Египетском корпусе можно считать удачным. Вам известно, что разрешение служить здесь получают лишь избранные офицеры. А выбор у меня велик – вся британская армия. Очень многие хотели бы отличиться в грядущих боях, но я принимаю только достойнейших. Это необходимо именно потому, что вскоре нам предстоят бои, и я должен быть уверен, что каждый офицер на своем месте умеет действовать с самой высокой эффективностью. Несправедливо будет, если я стану держать у себя тех, кто доказал обратное, в то время как другие, более достойные, утратят шанс проявить себя. Если не ошибаюсь, вы были откомандированы сюда из Королевских Мальв?