Фергюс Хьюм - Зеленая мумия

– Не он. И, отдам Браддоку должное, он даже не знал, что задумал его слуга. В Какаду взыграла его дикарская кровь – может быть, из-за того, что он был так предан хозяину. Потому же он убил и миссис Джашер. Убивая Болтона, варвар стремился спасти состояние своего хозяина, убивая вдову – хотел спасти ему жизнь.

– Арчи, неужели моего отца повесят?

Хоуп вздрогнул.

– Лучше называй его отчимом, – быстро поправил он девушку. – Нет, дорогая. Его не повесят, но осудят на долгий срок как соучастника преступления. А вот Какаду точно казнят. Но ему туда и дорога. Он – опасный дикарь, ему не место в цивилизованном обществе. Интересно, куда они бежали? Кто-нибудь слышал, как они уходили?

– Нет, – решительно ответила Люси. – Сегодня утром ко мне в комнату пришла кухарка и сказала, что мой отец… я имею в виду, мой отчим… ушел вместе с Какаду и что они забрали с собой саркофаг с зеленой мумией. Однако тогда я ничуть не насторожилась, ведь профессор имеет привычку неожиданно уезжать и возвращаться.

– Может, кухарка к тому времени уже слышала разговоры об убийстве госпожи Джашер, а посему сложила два и два и забеспокоилась? – ответил Арчибальд. – Хотя это я могу только предполагать. Может быть, она просто почуяла беду. В любом случае ясно, что они скрылись рано утром под покровом тумана, зная, что вскоре за ними придет полиция.

– Надеюсь, им удастся сбежать, – пробормотала мисс Кендал.

– Не уверен, – нерешительно возразил ей Хоуп. – Конечно, для твоей же пользы, я тоже хотел бы избежать скандала, и все же эта парочка должна быть наказана по всей строгости закона. Вспомни, дорогая Люси, как обманывал нас профессор Браддок. Он все знал, а ни один из нас его не подозревал…

Пока Арчи пытался успокоить свою невесту, вся деревенька Гартли бурлила. Все только и говорили что о новом преступлении и строили всевозможные догадки, кто нанес удар ножом в грудь несчастной женщине. Пока признание госпожи Джашер не попало в руки полиции, никто не знал, что скрывшийся в тумане преступник – Какаду. Однако в деревню вскоре прибыл инспектор Дэйт. А чуть позже Хоуп, приняв для бодрости холодную ванну, встретился с офицером. Он передал ему исповедь покойной и пояснил некоторые детали событий предыдущей ночи.

Инспектор не просто удивился: он был поражен. Вначале он прочитал признание миссис Джашер, а потом послал за господином Рендомом и допросил его самым тщательным образом, точно так же, как до этого допрашивал Арчибальда. Также он долго говорил со служанкой Джейн. Затем была вызвана вдова Энн, которая еще раз рассказала о взятой у нее одежде. Таким образом, Дэйт собрал весь возможный материал для предстоящего следствия. В прошлый раз он мог предъявить присяжным лишь горстку улик, и вердикт их оказался ожидаемо расплывчатым. Теперь же инспектор ликовал: у него были свидетели, пролившие свет и на новое убийство, и на старое. Он уже принялся мечтать о повышении, прибавке к жалованью и хвалебных статьях в газетах, прославляющих его как блестящего и доблестного слугу закона. К тому времени, как следствие завершилось, Дэйт уже уверовал, что сам разгадал тайну зеленой мумии. Но прежде чем началось предварительное судебное разбирательство, произошло событие, поразившее всех и превратившее трагедию зеленой мумии в еще большую сенсацию, чем прежде, – а ведь вокруг нее с самого начала вилось множество сплетен и самых нелепых домыслов.

А дело было в том, что дон Педро де Гавангос, узнав о случившемся, был чрезвычайно поражен. То, что он так долго пытался разгадать тайну, а ответы на все вопросы находились в руках профессора Браддока, поразило его до глубины души. Он никогда не любил профессора, но и предположить не мог, что низкорослый забияка окажется настоящим преступником. Однако сеньор не мог не признать, что в результате всех этих трагических событий к нему вернулся по крайней мере один изумруд – сэр Фрэнк принес ему драгоценный камень в полдень, в то время как вся деревня гудела, обсуждая убийство госпожи Джашер. Рендом в подробностях рассказал перуанцу и его дочери всю эту невероятную историю, в завершение достав из кармана сияющую драгоценность.

– Боже мой! – только и смог сказать дон Педро. Его темные глаза засверкали от слез. – Хвала Всевышнему и Деве Марии! – и он поклонился, сотворив крестное знамение.

Сеньорита Инес, не в силах сдержать слезы, захлопала в ладоши, так как, подобно любой женщине, имела склонность к драгоценностям.