Дэйв Эггерс - Сфера

– Этих ребят не нужно приспосабливать к новой среде постепенно, – объяснил Бейли. – Вскоре они станут пищей, так что их благополучие нас волнует меньше, чем акулье. Ну и ну, какие резвые.

Тунцы носились в аквариуме по диагонали, а их внезапное появление загнало осьминога и морских коньков в кораллы и водоросли на дне. Затем тунцы угомонились и принялись неторопливо прогуливаться. Патриарх морских коньков упорно скрывался, но его многочисленные дети были видны – они хвостами цеплялись за водоросли и щупальца актиний. Умиротворяющая картина – Мэй ненадолго погрузилась в созерцание.

– Просто фантастическая красота, – заметил Бейли, разглядывая кораллы и водоросли – лимонные, синие, бордовые. – Взгляните на этих блаженных существ. На это царство безмятежности. Прямо жалко вмешиваться.

Мэй покосилась на него, и Бейли, кажется, и сам испугался: заявление явно шло вразрез с текущим предприятием. Он мельком переглянулся со Стентоном и опомнился.

– Однако мы добиваемся реалистического, холистического взгляда на мир, – сказал он. – А значит, в экосистеме должны присутствовать все обитатели. И Виктор уже сообщает нам, что пора пригласить акулу.

Мэй подняла голову: Виктор сражался с люком на дне ящика. Акула не шевелилась – редкостное самообладание. Крышка из оргстекла заскользила вбок. На миг Мэй будто распалась надвое. Она понимала, что происходящее естественно, акуле надлежит присоединиться к тем, кто делил с нею место обитания. Да, это правильно и неизбежно. Но на секунду Мэй почудилось, что это так же естественно, как падение самолета с небес. Ужас накатывает позже.

– А вот и последний член нашей подводной семейки, – произнес Бейли. – Едва акулу выпустят, мы впервые в истории увидим, какова на самом деле жизнь на дне Марианской впадины, как сосуществуют эти животные. Мы готовы?

Бейли поглядел на безмолвствующего Стентона. Тот резко кивнул – мол, нечего меня спрашивать.

Виктор выпустил акулу, и она, словно заранее, глядя через оргстекло, мысленно планировала трапезу и уже вычислила расположение блюд, ринулась вниз, цапнула самого крупного тунца и пожрала его в два приема. Пока тунец зримо странствовал по ее пищеварительному тракту, акула не мешкая подъела еще двоих. Четвертый барахтался у нее в челюстях, а зернистые останки первого уже сыпались из акулы снежком.

Мэй пригляделась ко дну – ни осьминога, ни юных морских коньков не видно. Где-то в недрах коралла она уловила шевеление, заметила, кажется, щупальце. Мэй была уверена, что акула не может быть их хищником – Стентон ведь обнаружил их вблизи друг от друга, – но они прятались, точно прекрасно знали и акулу, и ее намерения. Она кругами плавала по опустевшему аквариуму. За несколько секунд, пока Мэй искала осьминога и морских коньков, акула успела пожрать еще двух тунцов. Из нее сыпался их прах.

Бейли нервно хохотнул.

– А вот интересно… – начал он, но осекся.

Мэй посмотрела на Стентона – глаза у него щурились, в них читалось отсутствие выбора. Вмешиваться нельзя. Кальден, он же Тау, не отводил взгляда от аквариума. Созерцал невозмутимо, точно видел это прежде и знал, чем закончится дело.

– Ладно, – сказал Бейли. – Акула у нас – прожорливая девчонка, и я бы тревожился за ее соседей по этому мирку, не будь я в курсе положения вещей. Однако я в курсе. Рядом со мной – один из величайших подводных исследователей, и он знает что делает.

Мэй наблюдала за Бейли. Тот смотрел на Стентона, ожидая подсказки, намека, что тот готов прекратить эксперимент, объяснить, успокоить. Но Стентон восхищенно любовался акулой.

Что-то в аквариуме свирепо дернулось, и Мэй обернулась. Акула носом зарылась в кораллы и с беспощадной яростью их драла.

– Ой нет, – сказал Бейли.

Кораллы распались, акула сунулась туда и мигом вынырнула с осьминогом – выволокла его на открытую воду, желая, очевидно, показать всем – и Мэй, и ее зрителям, и Волхвам, – как разорвет добычу на куски.

– Ох батюшки, – сказал Бейли тише.

Нарочно или нечаянно, но осьминог сопротивлялся судьбе. Акула оторвала ему ногу, заглотнула голову и вдруг обнаружила, что осьминог еще жив, относительно цел и трепыхается у нее в тылу. Впрочем, его это не спасло.

– Ой нет. Ой нет, – шептал Бейли.

Акула развернулась, рьяно заработала челюстями, отодрала от осьминога щупальце за щупальцем, и осьминогу пришел конец – от него остались только драные клочья какой-то молочной субстанции. Акула все пожрала, дважды щелкнув зубами, и в аквариуме больше не было осьминога.