Джеймс Кэрол: Сломанные куклы

– И на черепе нет ни одного шрама? – задал я еще один риторический вопрос, на этот раз, чтобы самого себя вернуть к реальности больничной палаты.

– Нет, потому что к мозгу он пробрался через глазницы, – ответил Хэтчер, не сводя глаз с Патрисии. – Ты увидел все, что хотел, Уинтер?

– Да, более чем достаточно, – сказал я, тоже не в силах отвести взгляд от женщины. – Давай поедем в Сент-Олбанс. Мне надо поговорить с Грэмом Джонсоном.

– А это обязательно? Мои люди уже допросили его.

Я наконец оторвался от Патрисии Мэйнард и посмотрел на Хэтчера:

– Я уверен, что твои люди поработали на совесть. Но Патрисию нашел Джонсон, а это означает, что от нашего психа его отделяют всего два шага. А раз уж наши жертвы не очень разговорчивы, Джонсон – моя единственная на сегодняшний день возможность приблизиться к нему. Так что да, я хочу с ним поговорить.

– Ну ладно. Сейчас позвоню и постараюсь найти кого-нибудь, кто тебя отвезет туда.

– И сколько времени займет поиск? Лучше отвези меня сам.

– Никак не смогу, меня ждут в отделении.

– Ты начальник и можешь делать все, что угодно, – усмехнулся я. – Поехали, Хэтчер, будет весело.

– Весело! Знаешь, Уинтер, у тебя какое-то извращенное понимание веселья. Весело – это потусить с двадцатитрехлетней блондинкой. Или на яхте у какого-нибудь миллиардера. А то, чем мы занимаемся, это ни разу не весело.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Хэтчер? Ты погряз в бумажной работе. Ты когда в последний раз делал то, что должен делать полицейский? – усмехнулся я. – Не говоря уже о том, когда ты в последний раз общался с двадцатитрехлетней блондинкой?

Хэтчер в который раз глубоко и устало вздохнул:

– Мне надо вернуться на работу.

– А я только что перелетел через Атлантику, чтобы спасти твою задницу. И, кстати, в последний раз я спал тридцать шесть часов назад.

– А это уже психологическое давление.

– И что дальше?

Хэтчер вздохнул.

– Ладно, я отвезу.

Хэтчер вел машину быстро и аккуратно, спидометр колебался вокруг 140 и редко опускался ниже 125 километров в час. Мы ехали по городскому шоссе М1 на север, в пригород Лондона. Справа и слева к дороге примыкали мрачные серые здания, а в декабрьском тусклом дневном освещении они казались еще более депрессивными.

До Рождества оставалось меньше недели, но даже украшенные праздничной иллюминацией окна домов не могли добавить красок этому дню. Световой день подходил к концу, наступали сумерки, серо-синее небо закрывали темные грозовые тучи. Судя по новостям, ожидался снегопад, и люди уже делали ставки, будет ли в этом году снежное Рождество. Я могу понять, что кому-то нравится делать ставки, но как кому-то может нравиться снег? Он же холодный, мокрый и депрессивный. Я всегда в душе буду калифорнийцем. Мне так же сильно необходимо солнце, как наркоману доза.

– Я очень тебе благодарен, что ты согласился взять это дело, – сказал Хэтчер. – Я знаю, что ты очень занят.

– Рад быть здесь, – ответил я.

А про себя отметил, что это неправда. Ведь сейчас я мог быть в Сингапуре, или в Сиднее, или в Майами – где-нибудь, где солнечно и жарко. А вместо этого в этот промозглый декабрьский день в Лондоне я изо всех сил стараюсь не простудиться и не обморозиться, а тут еще скоро ожидаются снегопады.

Винить, кроме себя, было некого. Когда ты сам себе начальник, ты сам решаешь, где тебе быть и что делать. Я согласился приехать в Лондон, так как случай был неординарным. Все неординарное вызывает мой интерес, а интерес – это единственное, что перевешивает на чаше весов даже солнце.

После ухода из ФБР я стал ловить серийных убийц в самых разных частях света. Каждый день я получаю новую просьбу о помощи, а иногда даже две или три. И выбор дается очень тяжело, ведь отказ может означать смертный приговор какому-то человеку, а чаще даже не одному, ведь маньяки по своей воле не останавливаются, кто-то должен их остановить. По этой причине во время работы в ФБР бессонница была обычным делом для меня. Сейчас я уже сплю лучше, но это все благодаря убойной смеси снотворного, виски и усталости из-за смены часовых поясов.

К сожалению, человеческих монстров в мире меньше не становилось. Они были всегда, с тех пор как Каин убил Авеля, и со временем они множились, как сорняки. Ловишь одного – на его месте тут же появляется десяток других. Где-то я слышал, что только на территории США орудует около сотни серийных убийц. И это только убийцы. А если взять в расчет поджигателей, насильников и остальных извергов, единственная цель жизни которых состояла в причинении боли и страданий другим людям?