Кристофер Смит - Пятая авеню

Она не могла вспомнить, сколько было времени, когда они оказались в этой северной части города. Когда они миновали 135-ю улицу, Марио попросил водителя свернуть на Пятую авеню.

– Мы здесь выйдем, – сказал он. – Тут ей удобнее.

Когда такси остановилось, Лиана отвернулась от окна.

– Я здесь не выйду.

Марио расплатился с таксистом и открыл дверь, возле которой она сидела.

– Прошу вас, – манерно произнес он. – Это же Пятая авеню. Вспомнила? Выходи.

Они двинулись по давно не убиравшейся улице, сплошь заваленной мусором и отбросами. Они проходили мимо групп людей, которые не понимали, что значит достаток, но отлично знали, что такое бедность. Им встречались подростки из гангстерских шаек, торговцы наркотиками, беременные девочки и их молодые бойфренды. И вдруг до Лианы дошло, что они с Марио были здесь единственными белыми людьми.

Это место было плавильным котлом, наполненным гаитянами, китайцами, афроамериканцами, пуэрториканцами, тайцами, кубинцами, корейцами и албанцами. Здесь был весь третий мир. Лиана, взяв Марио за руку, крепко сжала ее. К ним приближалась группа женщин средних лет, бедных и злых на власти, не оправдавшие их ожиданий. Подойдя ближе, они, казалось, принялись пожирать ее глазами.

Не понимая почему, Лиана вдруг почувствовала тревогу. Она ведь не сделала ничего плохого этим женщинам. Разве она создала трудности, которые они испытывали? Она могла не отводить взгляда, ей нечего было стыдиться или испытывать неловкость.

Но, проходя мимо, она лишь мельком мазнула по ним взглядом.

– Ну как, вдоволь налюбовалась?

Лиана увидела саркастическую улыбку на лице Марио, едва заметную насмешку в глазах и бросила его руку.

– Да, нагляделась, – резко ответила она. – Но позволь мне, Марио, спросить тебя кое о чем: откуда у тебя появилось право судить меня, когда твоя долбаная Семья – с большой буквы «С», как известно, зарабатывает на жизнь тем, что убивает людей?

Лицо Марио вспыхнуло.

– К тому, что делает моя семья, я не имею никакого отношения.

– Точно так же, как и я, – в тон ему произнесла Лиана. – Не имею никакого отношения к тому, что делает мой отец. Поэтому ты можешь запихать свое снисходительное отношение себе в задницу, к тому же мне до смерти надоели твои причитания о том, какая я пустая и испорченная в сравнении с тобой.

– Я никогда не говорил, что ты пустая и испорченная.

– Возможно, ты не выражал это словами, но все твои действия чертовски прозрачно намекают на это. Кстати, а что мы здесь делаем? – Лиана, отойдя от него, подняла руку перед проходящим такси и исчезла в нем, пока он только собирался открыть рот. Это был их последний разговор.

И вот теперь, глядя на этих детей и зная, какое будущее их ожидает, Лиана сожалела обо всем, что было. В то время она могла взять сколько угодно денег с банковского счета, открытого для нее отцом, и выписать чек, с помощью которого можно было бы изменить многое для этих людей. Но она этого не делала. А почему она этого не делала? И что теперь подумает о ней Марио?

Он, разумеется, прибыл вовремя. Еще издалека она увидела его машину, едущую по улице, и не удивилась тому, что машина была та же самая, что и два года назад. Этот человек мог бы иметь целую вереницу «Феррари», однако ездил на простом черном «Форде Таурус».

Марио подъехал почти вплотную к ней. Лиана поправила солнцезащитные очки, надеясь скрыть от него синяки под глазами. Она понимала, что очки сделают свое дело, но только частично – они же не могут скрыть все лицо. А показывать ему свои синяки и кровоподтеки она не хотела. По крайней мере, не сейчас.

Он вышел из машины, посмотрел на нее со своей обычной улыбкой – улыбалась только одна половина его лица, – и она почувствовала тот самый трепет, который охватывал ее всякий раз тогда, когда они встречались за обедом или на вечеринке у общих друзей. Марио совсем не изменился. Его волосы были такими же черными, густыми, вьющимися, как у нее. Правда, они были чуточку длинноваты, но это помогало смягчить его квадратную челюсть. Его тело – то самое тело, – казалось, стало еще более мускулистым, чем раньше. Марио де Сикко, сын Антонио Джионелли де Сикко, capo di capi нью-йоркского «Синдиката», был таким же горячим, каким она его помнила.

Выйдя из машины и обойдя ее кругом, он крепко обнял ее и по разу поцеловал в каждую щеку.

– Как я рад снова видеть тебя, – произнес он. – Ведь прошло… сколько? Год?

– Два года, – поправила его Лиана. – И за это время столько всего произошло…