Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и дело о папирусе (сборник)

– Я наводил справки по поводу академии Гарднера для молодых леди.

– Вы там побывали?

Холмс покачал головой.

– Все, что мне было нужно, я узнал, с осторожностью расспросив деревенских торговцев и проведя некоторое время на задворках этого заведения. Знаете, когда-нибудь я напишу монографию о полезности торговцев и владельцев магазинов в деле расследования преступлений. Они – настоящие кладези информации, часто более наблюдательные и проницательные, чем официальная полиция. Местный сапожник или продавец рыбы отметит и запомнит происшествия и подробности, проигнорированные человеком вроде Лестрейда. Этим утром из разговоров с торговцами я узнал о Сайласе Гарднере и его академии больше, чем дал бы мне целый день расследования. Сплетни, Уотсон, безусловно, самый быстрый способ получения информации.

– Но что конкретно вы узнали?

Холмс улыбнулся моему нетерпению.

– Вот вам некоторые плоды утренних трудов. Академия – нечто вроде учебного заведения, куда обеспеченные родители посылают своих дочерей, чтобы те освоили премудрости, позволяющие увеличить их потенциал на ярмарке невест.

– На континенте много подобных учреждений, – заметил я.

– Действительно, но здесь они довольно редки. В кругах, в которых вращаются ее клиенты, эта академия пользуется хорошей репутацией. Учреждение было организовано десять лет назад Сайласом Гарднером и его женой, которая, похоже, отличалась слабым здоровьем и года три назад умерла. Гарднер продолжил дело с помощью своей незамужней сестры Мэри. Помимо этих двух человек, академия располагает штатом из трех преподавателей на десять студентов.

– Не слишком много.

– Такое число отвечает элитарному характеру академии. Однако, когда стало известно, что, живя при академии, Виолетта Маркэм заразилась какой-то неизлечимой болезнью, некоторые родители забрали своих дочерей, опасаясь, видимо, что их тоже может ожидать подобная участь.

Холмс погрузился в задумчивость. Я ждал продолжения рассказа, но вместо этого он поднялся, потирая руки.

– Послушайте, Уотсон, – произнес он, – давайте-ка пообедаем. – От девонширского воздуха у меня разыгрался аппетит. После обеда мы нанесем визит мистеру Сайласу Гарднеру, а пока отложим в сторону мысли об этом темном деле и уделим должное внимание нашим желудкам.

Итак, до окончания обеда наш разговор обратился к более легким темам. Закусив холодной ветчиной, картофельным пюре и пирогом с заварным кремом, мы выпили по стаканчику местного сидра и отправились в академию Гарднера для молодых леди.

Через десять минут мы были на месте. На краю деревни дорога превращалась в разбитый грязный проселок, исчезающий за поворотом, словно в болотной утробе. В стороне от дороги, на краю торфяника возвышался большой георгианский особняк с маленьким садом, состоящим преимущественно из сильно разросшегося кустарника. Здание отличалось изящной четкостью и симметрией линий, однако обветшалая, потрескавшаяся каменная кладка красноречиво говорила о суровости местного климата – постоянных ветрах и сильных бурях, проносящихся над с торфяниками.

К одной из массивных квадратных стоек ворот была прикреплена латунная дощечка с надписью:

АКАДЕМИЯ ГАРДНЕРА ДЛЯ МОЛОДЫХ ЛЕДИ

Директор:

Сайлас Гарднер, магистр гуманитарных наук

(выпускник Кембриджского университета)

Мы с Холмсом прошли по устланной листьями дорожке и позвонили в колокольчик. Было слышно, как эхо звонка разносится по дому, и только через несколько минут дверь нам открыла невысокая робкая горничная.

Холмс нацарапал на своей визитной карточке единственное слово и вручил ее прислуге.

– Передайте это вашему господину и скажите, что его желают видеть Шерлок Холмс и доктор Уотсон.

Девушка смущенно кивнула и провела нас в холл, где попросила подождать. Неуклюже присев в реверансе, она со всех ног помчалась вверх по лестнице с нашим посланием.

– Вероятно, местная девушка, имеющая слабое представление о своих обязанностях, – прокомментировал Холмс.

Я кивнул. На ее местное происхождение ясно указывали румяное лицо и девонский акцент.

– И все же, по ней можно определить, что в этом доме случилась беда, – продолжал мой друг.

– Каким образом? – спросил я.

– Следы слез на глазах, робость. Она так крепко ухватилась за мою визитку, что едва не смяла ее. Видимо, она не знала, как отнесется ее хозяин к тому, что она впустила в дом двух посторонних. Даже самая неопытная прислуга не помчится по лестнице так прытко, если только что-то не случилось. В ней сидит страх, Уотсон, страх неопределенности, которая является следствием нерешительного поведения ее хозяина, находящегося в сильной тревоге.