Чарли Роксборо - Шерлок Холмс и дело о шахматной доске (сборник)

За исключением всех этих источников вдохновения, сюжет книги является исключительно плодом воображения автора.

За время моего долгого партнерства с Шерлоком Холмсом я видел, как великий детектив на моих глазах распутал множество темных тайн. Но лишь некоторые из них внушали мне такое глубокое чувство ужаса, как это дело, начавшееся с неожиданного визита мрачным ноябрьским вечером.

Внизу зазвонил дверной звонок, затем на лестнице раздались быстрые шаги.

– Кто бы это мог быть? – удивился Холмс. – У нас сегодня не назначены посетители.

Он шагнул на лестничную площадку, куда вскоре поднялась темноволосая молодая женщина лет двадцати пяти в скромном наряде мышиного цвета.

Она выглядела чересчур прилежной, как библиотекарша, которая проводит свои дни в хорошо знакомом, уютном, тихом мире книг. Но сейчас на ее лице читалось выражение страха и горя. Посетительница крепко прижимала к груди газету.

Мой друг указал ей на свободный стул.

– Мистер Холмс! – воскликнула гостья. – Мне очень жаль, что я так внезапно оторвала вас от дел. Но я в чрезвычайном отчаянии, и никто, кроме вас, не сумеет помочь мне в столь необычной и запутанной проблеме. – Она решительно посмотрела на Холмса, как будто собирая все свои силы, чтобы убедить его.

– Мадам, я понимаю, что у вас трудности, – сказал сыщик мягко, – как и у многих посетителей, которые обращаются ко мне за услугами. Это мой коллега, доктор Уотсон. В его присутствии вы можете говорить так же откровенно, как и наедине со мной.

– Меня зовут Виктория Симмондс, – представилась наша гостья, на мгновение овладев собой. Но уже в следующую минуту она судорожно вздохнула, будто готовясь вот-вот расплакаться. – Мне нужна ваша помощь, чтобы спасти сестру. Спасти от того, что происходит в доме, из которого она только что прислала мне жуткое письмо. Спасти от невыразимого ужаса, который недавно толкнул нашу общую с ней подругу к смерти.

Виктория Симмондс протянула нам газету. Это был вечерний выпуск, и буквально полчаса назад я прочитал указанную гостьей статью: молодая женщина бросилась под колеса мощного локомотива, прибывавшего на станцию Юстон. Она умерла страшной смертью на глазах у множества испуганных очевидцев, толпившихся на платформе, с которой женщина только что прыгнула. При обследовании обезображенного трупа был обнаружен русский паспорт. Полиция просила откликнуться всех, кто знал женщину.

– Ее зовут Софья, и мы обе – моя сестра Анджела и я – с ней дружили. Софья жила в «Либерти-хаус», том самом пансионе, куда сейчас переселилась Анджела. – Виктория Симмондс замолчала, чтобы сдержать подступившие слезы, затем продолжила: – Вчера Софья неожиданно пришла в мою квартиру в Блумсбери, беспрерывно рыдая. Я была очень удивлена, увидев ее, поскольку считала, что сейчас она в России, куда недавно уехала. Софья умоляла меня позволить ей остаться на ночь, всего на одну ночь, потому что была в отчаянии и по какой-то причине не могла вернуться в «Либерти-хаус», который служил ей пристанищем в Лондоне. Я спросила, что там случилось, но она умоляла меня не заставлять ее говорить об этом сейчас и пообещала рассказать обо всем утром. А теперь в «Либерти-хаус» живет моя сестра Анджела… – Гримаса боли исказила черты лица Виктории Симмондс, она, казалось, снова была близка к тому, чтобы расплакаться.

Наша гостья продолжила рассказ. Она не видела никакого смысла требовать немедленного ответа от Софьи, чей английский к тому же был небезупречен, и поэтому решила подождать до утра. Всю ночь Виктория просыпалась от звука рыданий Софьи в соседней комнате – приступы судорожного плача подруги все больше тревожили нашу клиентку. Около пяти утра Виктория Симмондс наконец погрузилась в глубокий сон. А когда она поднялась с постели, то обнаружила, что гостья уже покинула квартиру.

– Итак, вы не получили никаких объяснений ее страдания? Неужели она не оставила даже записки? – осведомился Холмс.

– Действительно, Софья оставила записку. Но не для меня. Послание было адресовано еще одной русской женщине, с которой все мы знакомы. Единственная строчка была написана латиницей, но, очевидно, состояла из русских слов. Так как я не знаю русского, то не была уверена, надо ли захватить записку с собой.

Холмс бросил на посетительницу резкий внимательный взгляд.

– Я полагаю с достаточным основанием, что ее изучение было бы весьма полезным, – сказал он. – Я мог бы попросить одного специалиста перевести текст.