Чарли Роксборо - Шерлок Холмс и дело о шахматной доске (сборник)

Русская тема – это как раз не пробел. К ней Конан Дойл обращался и сам – вспомним хотя бы «Пенсне в золотой оправе». Да и авторы пастишей не обходят вниманием русских революционеров всех мастей, сортов и степеней убедительности. Так что в этом смысле Чарли Роксборо не восполняет пробелов, он лишь предлагает очередную загадку с международно-шпионским подтекстом. Которая нам, русским читателям, безусловно, покажется особенно любопытной.

Казалось, чем усерднее я старался отвлечься от разноголосой суеты, царившей на Бейкер-стрит, тем навязчивее она лезла мне в уши. Громыханье проносящихся по улице наемных экипажей, вопли мальчишек, докучающих лоточникам, что предлагали свой товар прохожим… Всевозможные уличные шумы словно нарочно мешали мне различить тот единственный звук, который меня действительно заботил, а именно – жуткое завывание (хотя моему другу вряд ли понравилось бы подобное определение) Холмсовой скрипки. По этой самой причине я решил отправиться на ежевоскресный моцион до обеда, а не после, и теперь напряженно прислушивался, чтобы случайно не вернуться домой прежде, чем смолкнут эти звуки. Однако это не испортило мне прогулку и не помешало наблюдать за принарядившимися лондонцами, которые возвращались с воскресной службы, намереваясь пообедать в семейном кругу или навестить родственников. Познакомившись с Холмсом и его необычайными дарованиями, я тоже начал прилежно изучать людей и их поведение. Насколько я мог судить, среди прохожих встречались и такие, кто охотно нанялся бы на самые тяжелые работы, лишь бы отделаться от традиционного воскресного визита. Я спрашивал себя, какие же у них должны быть родственники, раз они так скорбно хмурят лица, и приходил к заключению, что все же лучше иметь хоть какую-то семью, чем вообще никакой. Впрочем, тот, кто не изведал одиночества, не способен сполна оценить преимущества своего положения.

Удостоверившись, что в уличном гаме различить все равно ничего не удастся, и полагая, что в этот момент миссис Хадсон, должно быть, стряпает для нас изумительный обед, я захватил газету и, положившись на судьбу, храбро отворил входную дверь, но заунывные звуки, доносившиеся сверху, сразу отняли у меня прежнюю решимость. В дверях кухни показалась наша домоправительница и забрала у меня шляпу и пальто.

– Доктор Уотсон, я так рада, что вы вернулись, – непривычно резким тоном сказала она. – С тех пор, как вы вышли, мистер Холмс беспрерывно терзает этот, с позволения сказать, музыкальный инструмент. Я пыталась было усадить его обедать, но он отказался, заявив, что надо дождаться вас.

Я приветливо улыбнулся в ответ:

– Отлично, миссис Хадсон, я уже здесь. Предлагаю вам как можно скорее накрыть на стол.

Она поспешила в кухню, откуда тотчас донеслось звяканье торопливо расставляемых на подносе тарелок. Я бросил взгляд на лестницу, и ноги сами понесли меня на второй этаж. Должен признаться, я ощущал некоторую неловкость, собираясь прервать Холмса, однако последние два дня великий сыщик, маясь бездельем, пребывал в состоянии крайнего возбуждения. Энергия буквально изливалась из него подобно солнечным лучам, но, чтобы собрать эти лучи в одной точке и найти применение способностям моего друга, требовалась мощная линза – новое расследование. Я распахнул дверь в нашу гостиную и увидел, что детектив стоит у окна, водя смычком по струнам и наблюдая за уличными прохожими.

– Холмс! – громко окликнул его я. – Холмс!

Взмахнув смычком, он прекратил играть, обернулся и посмотрел на меня.

– Кажется, миссис Хадсон уже несет обед. Давайте-ка присядем и дождемся, пока она накроет на стол, – продолжал я.

Сыщик кивнул и положил скрипку на кресло, затем сел за стол и жестом пригласил меня занять место напротив.

– Как прогулялись, Уотсон? – спросил он.

– Весьма недурно, благодарю вас. Вы играли на скрипке все время, пока меня не было?

– Да, старина. Музыка захватила меня и помогла на время забыть о вынужденном бездействии. – Он взглянул на сложенную газету, которую я бросил на стол. – Есть ли в сегодняшнем номере что-нибудь интересное?