Барбара Вайн - Подарок ко дню рождения

О том, что произошло в доме 23 на Уильям-Кросс-Корт, мне и думать не хочется, но я должна, если хочу сделать то, ради чего все это затевалось. Если Шон Линч меня так пугает, как я собираюсь бросить вызов Айвору Тэшему? Конечно, между ними есть разница. Шон Линч – бандит, а Тэшем – ну, он то, что мама называет джентльменом. Лучше бы мне побыстрее покончить с этим делом и забыть. Может быть, тогда я выброшу все это из головы и успокоюсь.

Дверь открыла старуха. На ней были брюки от спортивного костюма ярко-лилового цвета, блузка в цветочек и коричневый кардиган. Я спросила ее, не она ли миссис Линч, и она кивнула головой, хотя так и не назвала свое имя.

– Социальная служба Вестминстера, – представилась я.

Старуха покачала головой.

– Можно мне войти?

Ей это не понравилось, но я уже переступила порог и прошла впереди нее в гостиную. Первое, что замечаешь в этой квартире, – это иконы, статуэтки святых и религиозные календари. Над камином висело распятие, из бока Христа текла нарисованная ярко-красная кровь. В этой маленькой комнатушке было слишком много мебели, а на одном из стульев, втиснутом между двумя другими стульями и плетеным столом, сидел человек. Где-то в глубине его жирного лица, под складками сала, за тусклыми глазами, можно было разглядеть то, что осталось от Дермота Линча. Он был одет в свободные вельветовые брюки и клетчатую рубашку под вязаной безрукавкой, его большие красные ладони безжизненно лежали на большом, торчащем вперед животе. Он сидел совершенно неподвижно и молчал.

– Я пришла, чтобы организовать помощь инвалиду, – сообщила я. – Сейчас открывается новая благотворительная программа.

Я начинала чувствовать себя увереннее, хотя мама, как ни старалась, не могла привить мне это качество. Здесь жили люди, способные внушить это чувство кому угодно. Дермот – воплощение апатии и равнодушной тупости, его мать – невежественная и глупая старуха. Унижение, безысходная старость и бедность – вот что господствовало в этом доме. И меня это вдохновило. Я почувствовала себя сильной. Почувствовала, что контролирую ситуацию. Это будет легко.

– Это ваш сын Дермот?

Она кивнула.

– Это он.

Я посмотрела на несколько отпечатанных листков, захваченных с собой для солидности.

– По-видимому, у нас нет никаких сведений о той аварии, в которой пострадал Дермот, – произнесла я, делая вид, будто читаю. – Что именно произошло и когда?

Он заговорил. Это был голос робота, без интонаций, на одной ноте, будто несущийся из электронного устройства.

– Авария, – произнес он, и еще раз: – Авария. Плохо, плохо, плохо.

Я повернулась к его матери.

– Он был за рулем?

Она опять кивнула. Они оба напоминали пару механических кукол, запрограммированных кивать и качать головой и произносить односложные слова. Я еще раз посмотрела в свои листки, провела указательным пальцем по строчкам, словно искала какое-то определенное слово или имя.

– Это была машина мистера Тэшема?

Я ожидала, действительно ожидала непонимающих взглядов. На этот раз кивнул Дермот. Робот поднял голову и закивал вверх-вниз, вверх-вниз. Его мать нарушила молчание; она быстро заговорила, ее голос словно задыхался от восторга и почтения, на щеках появился легкий румянец.

– Мистер Тэшем был очень добр. Он о нас заботится.

Это было связующее звено. Именно это мне было и нужно. Я встала. Люди более сообразительные, чем Линчи, люди, хоть примерно представляющие себе, чем занимаются социальные службы, могли ожидать, что я попрошу разрешения осмотреть дом и проверить, где нужно установить перила или пандус. Они ничего об этом не знали.

Миссис Линч спросила:

– Значит, это все?

При этих словах я услышала, как в замке повернулся ключ, затем хлопнула дверь, и в комнате появился мужчина. Он был довольно красив, насколько мог быть привлекательным тяжеловесный бандит, – курчавые длинные волосы падали сальной волной на плечи, обтянутые черной кожаной курткой. На первый взгляд создавалось впечатление, что он любил кожаные вещи. На нем было много кожи, блестящей черной кожи. Джинсы заправлены в толстые черные высокие сапоги. Что с его кожаной одеждой не так? Дело в ее запахе, или в блеске, или в ощущении, или все вместе?

– Шон Линч, – представился он и спросил у матери: – Кто это?

– Леди из совета.

Как только он представился, тут же будто выбросил меня из головы и вел себя так, словно меня не было в комнате.

– Что ей надо?

Дермот произнес: