Хьелль Ола Даль - Последний расчет

– Решил, что на похоронах не стоит к вам подходить, – потупился Гунарстранна.

– Я знаю, зачем вы пришли. – Аннабет тяжело вздохнула, не переставая поливать рассаду. – Боже мой, мы с Бьёрном столько раз выясняли отношения… я заранее предчувствовала, что это повторится. Позвольте, я все объясню; мне хочется избежать помпезности и неловкости. Мой муж Бьёрн – большой ребенок. Да, он действительно признался мне, что как-то в минуту слабости воспользовался… ее услугами. Если бы в то время я не боролась за Катрине, не старалась вернуть ее к нормальной жизни, я бы, наверное, попросила, чтобы ее перевели в другое учреждение. Вот видите, я ничего не скрываю. У меня тайн нет.

– Но почему вы ее все-таки не перевели? – спросил Гунарстранна, обрывая сухие листья в горшке с рассадой.

– Так и думала, что вы спросите. Как говорится, задним умом мы все крепки… Как по-вашему, неужели мне самой не хотелось перевести ее? Я ночи не спала, думала о ней… Но ей у нас нравилось. Она нам доверяла. Гунарстранна, у нас она пошла на поправку… Поверьте, мне пришлось нелегко.

Аннабет отошла на несколько шагов, волоча за собой шланг. Гунарстранна не отставал.

– Понимаю, как нелегко вам пришлось, – продолжал он. – С другой стороны, ваши действия и правильными не назовешь. Нельзя было оставлять Катрине в «Винтерхагене» после того, что вы узнали от вашего мужа!

– Слушайте! – Аннабет сердито взмахнула шлангом. – Вот вы меня обвиняете. С какой стати? – Она посмотрела на инспектора со злобой. – Вы говорите так потому, что ее убили. Если бы этого не случилось, никто бы ничего не узнал. Она полностью излечилась от зависимости. Успешно прошла весь курс терапии. Так что, оставив ее у себя, я в конце концов приняла правильное решение!

Гунарстранна не стал возражать. У Аннабет Ос своя правда… Она стояла напротив и смотрела на него исподлобья.

– Здесь у Катрине было все, что нужно для успеха. Мы завоевали ее доверие. Ей хотелось расстаться со своей зависимостью. Мы могли бы направить ее к другим профессионалам, в другое место, где ей пришлось бы жить с другими пациентами и заново находить общий язык с персоналом… Никто не гарантировал, что там у нее все получилось бы так же хорошо, как у нас. Что сделано, то сделано! Никто не может исправить ужасную ошибку, которую совершил мой муж в минуту слабости!

– В минуту слабости? – удивился Гунарстранна.

– Да… в минуту слабости он поехал в так называемый массажный салон. Но как по-вашему, помешал ли чему-то тот его давнишний поступок? Он помешал Катрине добиться успеха? – Аннабет склонила голову набок, как будто разговаривала с близким другом, и негромко спросила: – Было ли это правильно?

– Можно смотреть на все и так, – ответил Гунарстранна, дернув уголком рта. – Однако ваша точка зрения не обязательно верна. Вы ведь не знаете, как шел бы процесс ее излечения в другом месте. Может быть, ей и там удалось бы добиться такого же успеха.

– Неужели вы не понимаете, о чем я говорю?! – почти закричала Аннабет. – В нашем центре Катрине предоставили все возможности для того, чтобы она излечилась! И лечили ее мы! Благодаря нам перед ней открылся целый мир!

– Когда ее убили, она официально еще находилась на вашем попечении, – раздраженно возразил Гунарстранна.

Аннабет плотно сжала губы и швырнула шланг на утоптанный пол. В последовавшем молчании они в упор смотрели друг на друга.

Гунарстранна подумал: нет смысла обсуждать с Аннабет Ос теорию криминалистики. Он догадывался, куда она клонит. Вовсе не из желания спасти Катрине Браттеруд она оставила ее у себя! Ею двигало честолюбие. Кроме того, на девушку, которая попала к ним по направлению социальной службы, «Винтерхагену» выделяли муниципальную субсидию. Стремясь к успеху любой ценой, Аннабет, выражаясь библейским языком, «оцедила комара, но поглотила верблюда». Точнее, ей пришлось принести в жертву профессиональную этику.

– Пока никто не знает, что произошло в ту ночь. – Инспектор старался подобрать доверительный тон. – Никто не знает, почему сегодня Катрине пришлось хоронить. Так что давайте не будем делать голословных выводов. Достаточно сказать: вы лечили пациентку, которую по большому счету не имели права держать у себя. Известно ли кому-то, кроме вас, о прежних… отношениях вашего мужа с Катрине?

– Нет.

– Почему вы так уверены?

– Потому что в местах вроде нашего центра слухи невозможно хранить в тайне.

– В разговорах с Катрине вы ни разу не обсуждали вашего мужа?