Хьелль Ола Даль - Последний расчет

Услышав вопли болельщиков, Уле посмотрел на экран. Там шел замедленный повтор. Фроде Олсен почти горизонтально завис в воздухе и кончиками пальцев дотянулся до мяча. Игрок «Мольде» в синей форме сжал кулаки, демонстрируя свое разочарование. Но футбол перестал интересовать Уле. Он мог думать только о Катрине, которая нежно прижимала к себе трубку и собиралась набрать еще один номер. Внутри у него все застыло. Она ему изменяет! Сидит в трех метрах от него и изменяет ему! Перед самым его носом!

Аннабет и Бьёрн накрыли стол в большой угловой комнате. Стол был сложной многоугольной формы, с неравными сторонами. На тарелках лежали карточки с именами гостей. Катрине досталось место в углу, ближе к короткой стороне стола. Почти никого из приглашенных она не знала. Знакомыми были только сотрудники центра реабилитации. Сигри и Аннабет сидели довольно далеко от нее. Зато напротив устроился Бьёрн Герхардсен, муж Аннабет. Будет непросто, подумала Катрине после того, как они сели за стол, украдкой переглянувшись. Уле расположился рядом с Бьёрном. Через одно место от Уле сидел какой-то толстяк, которого она несколько раз видела в реабилитационном центре, но с которым не была знакома. Скорее всего, решила Катрине, он из руководства. К тому же, судя по его повадкам, он гей. Уж больно характерно он говорит и жестикулирует. Между Уле и геем сидела незнакомка лет тридцати. Ее Катрине тоже не знала, хотя ей показалось, что Уле она понравилась; он то и дело украдкой косился на нее. Незнакомка, со своей стороны, поощряла его лукавыми улыбками, что не предвещало ничего хорошего. Катрине успела разглядеть фигуру незнакомки, пока гости рассаживались. Ростом ниже ее, зато у нее длиннющие, просто бесконечные ноги в прозрачных колготках. Ноги с успехом заменяли ее недостатки – тусклые волосы с секущимися кончиками, руки с короткими пальцами и некрасивыми ногтями, изгрызенными чуть ли не до мяса. Лицо с несколько неправильными чертами буквально дышало чувственностью. А еще незнакомка могла похвастать чудесной золотистой кожей и большими умными глазами. Катрине поняла, что Уле будет чем заняться. Его сразу потянуло к длинноногой. Странно, отметила Катрине, ей совсем не хочется ревновать. Она испытывала только досаду – ее раздражала неловкость Уле. Неужели так трудно заговорить с женщиной, которая тебе нравится? Катрине невольно испугалась, сообразив, что совершенно не ревнует. Она вспомнила сеансы психотерапии, свои эмоциональные срывы. Опасность налицо… И как прикажете это понимать? Катрине сосредоточилась. В некотором смысле из-за того, что интерес Уле к другой женщине только раздражал ее, Бьёрн Герхардсен казался крупнее, мощнее и опаснее. Катрине все труднее становилось уклоняться от его пристального взгляда. Наверное, поэтому разговоры за столом то и дело обрывались. Хуже того – Катрине начала думать, что гости чувствуют себя неловко именно из-за нее. Ее смятение угнетающе действует на остальных. Нет, не может быть. Она просто дура! Катрине понимала, что дело не в ней, однако никак не могла расслабиться. Ей стало жарко; захотелось оказаться где угодно, только не здесь. Общее уныние время от времени нарушала Аннабет. Встав со своего места во главе стола, она кричала: «Ваше здоровье!» Катрине казалось, что все прибегают к спиртному как к лекарству. Сама она пила только минеральную воду. Когда Бьёрн Герхардсен попытался налить ей красного вина, она закрыла свой бокал ладонью.

После горячего длинноногая соседка Уле достала сигарету. Герхардсен тут же принялся хлопать себя по карманам пиджака. Уле ничего не замечал. Но пухлый гей подоспел первым и, галантно поклонившись, щелкнул зажигалкой.

– Я победил, – ухмыльнулся он, глядя на Бьёрна Герхардсена.

Все рассмеялись. Детская выходка разрядила атмосферу. Рассмеялась даже Катрине. Ей стало чуть легче.

– Твое здоровье, Георг! – воскликнула Аннабет, подняв бокал.

– Не Георг, а Гогген! – закричал в ответ толстяк. – Все называют меня Тоттеном… – Обращаясь к длинноногой незнакомке, он пояснил: – Видели нового ведущего в телешоу «В субботу вечером»? Помните его анекдот про психолога?

Длинноногая заранее засмеялась и закашлялась, поперхнувшись табачным дымом. Уле не отрываясь смотрел в ложбинку между ее вызывающими грудями.

«Мне здесь не место», – подумала Катрине.

– И тогда пациент говорит: «Озабоченный-то не я…» – Гогген выпрямился, надул щеки и состроил глупую мину. Катрине поняла, что он кого-то изображает. – Он говорит психологу: «Доктор, вы сами хороши! Зачем такие картинки показываете?»