Джеймс Кэрол - Смотри на меня

– Ромеро и Баркер здесь, – прошептал мне на ухо Тэйлор. – Как и Дэррел Ходжинсон.

– Это твой козел? – так же шепотом спросил я.

– Именно.

– Хорошо, значит, этих троих вычеркиваем. Осталось всего шестнадцать.

Я быстро огляделся, пытаясь охватить все лица. Особняком стояли трое, потому что они единственные, кто не провел день на жаре. Они сидели вместе в одном ряду, и ближе чем на полметра к ним никто не приближался – как будто бы там было силовое поле. Больше личного пространства ни у кого в комнате не было. Только у них.

Пожилой мужчина, сидящий в середине этой группы избранных, был не из полиции, и он, судя по всему, был самым главным человеком в этой комнате, потому что у него было лучшее место. На нем была черная шелковая рубашка без потных пятен под мышками. Он был похож на человека, который разъезжает на винтажном «кадиллаке».

Я был уверен, что «порше» принадлежит мужчине средних лет, сидящему справа от старика. Он был младшей версией владельца «кадиллака» – толще его, но явно из той же семьи. У них были одинаковые глаза и нос. Отец и сын. Самая значительная разница заключалась во впечатлении, которое каждый из них производил. У старика был абсолютный авторитет. Никто даже на секунду не посмел бы его оспаривать.

Более молодому явно хотелось думать, что и он производит то же впечатление, но ему это не грозило. Ему предстояло потратить жизнь на то, чтобы избавиться от тени отца. И даже после его смерти ничего не изменится.

Замыкал эту тройку шериф Фортье. Он выглядел напряженным, измученным, придавленным всем происходящим. Его взгляд был направлен куда-то в другое измерение, он был в каком-то своем мире. В эту секунду он, вероятно, спрашивал себя, зачем вообще ему пришло в голову выдвигаться на пост шерифа.

– Мужчина в первом ряду с ковбойской шляпой на коленях – Джаспер Морган? – шепотом спросил я Тэйлора.

– В точку. А рядом – Клейтон.

Джаспер сидел, уставившись на экран, с прямыми плечами и прямой спиной. Никто с ним не заговаривал, и он ни с кем не заводил бесед. Как и Фортье, он просто сидел и смотрел на экран. Загар так въелся ему в кожу, что она была похожа на дубленую, с глубокими высеченными на ней морщинами. Он выглядел на все свои семьдесят два года, но было в нем что-то такое, благодаря чему складывалось ощущение, что он продержится еще минимум тридцать лет. Для Клейтона это, безусловно, не означало ничего хорошего.

– Ладно, пора смешаться с толпой, Тэйлор. Добудь мне хороших снимков.

Тэйлор исчез в толпе с телефоном в руках, а я направился к столу, на котором был установлен лэптоп. Картинка на мониторе была гораздо четче, чем на большом экране, хоть и выдавала те же плохие новости.

На виселице висел безногий человечек.

– Кошмар какой-то, – услышал я тихий голос за спиной.

Я обернулся и увидел Шеперда. Если Барбара постарела на шесть лет, то Шеперд – на двадцать. Напряжение брало верх – оно было у него в мышцах, в глазах, в каждом слове, которое он произносил. Аккуратная форма, в которой я увидел его днем, была помята. На линзе очков остался жирный след от пальца.

– Я видел Барбару Гэллоуэй, когда входил, – сказал я таким же тихим голосом, потому что в окружающей тишине по-другому было нельзя.

Шеперд фыркнул и покачал головой. Он поправил очки, нажав пальцем на переносицу.

– Этот ее адвокат – что-то с чем-то. Ни слова ей не дал сказать, ни одного слова. Она просто сидела и пользовалась законным правом хранить молчание. Какой бы вопрос мы ни задавали, ее адвокат нас затыкал.

Мы оба смотрели на экран, отсчитывая секунды.

– Она непричастна, вы же знаете.

– Да, знаю. Но вы же понимаете, как все устроено. У Гэллоуэя была интрижка, то есть у супруги потенциально есть мотив. Нам нужно было отработать этот вариант.

– Какая была реакция на новость о том, что вы ее вызовете в участок?

– В каком плане?

– Ну, кто-нибудь что-то сказал? Например, кто-нибудь вам говорил, что это плохая идея?

– Только мэр Морган. Он и отец Гэллоуэя были лучшими друзьями много лет, а его сын и Сэм выросли вместе. Он не понимал, чего мы добиваемся, вызывая Барбару, и я его могу понять. Но, как я и сказал, есть возможный мотив, и в данном случае мы обязаны действовать по инструкции.

– А был кто-нибудь, кто одобрил такой ход?

Шеперд покачал головой, и у меня в животе что-то шевельнулось. Так всегда бывало, когда что-то складывалось не так, как мне хотелось. Я как можно осторожнее задал последний вопрос, стараясь, чтобы он прозвучал так же непринужденно, как и предпоследний. Судя по тому, что Шеперд не проявил любопытства и не спросил, почему я спрашиваю, у меня получилось.