Александр Макколл Смит - Буфет, полный жизни

– Она очень известна, – отвечала мма Макутси. – Я много раз видела ее на фотографиях. Она знает, где камеры, и становится прямо перед ними, как свинья, которая хочет добраться до еды. Это очень модная дама в Йоханнесбурге.

– А чем она знаменита?

– В журнале никогда этого не объясняют, – сказала мма Макутси. – Может быть, они и сами не знают.

Мма Рамотсве засмеялась.

– А вот эта женщина, в центре, которая стоит рядом с…

Она вдруг замолчала, узнав лицо на фотографии. Мма Макутси, погруженная в рассматривание другой фотографии, ничего не заметила. И не увидела выражения лица мма Рамотсве, когда та узнала в центре группы смеющихся приятелей лицо Ноте Мокоти, трубача, который недолго и неудачно был мужем Прешас Рамотсве и отцом – хотя для него это ничего не значило – ее крохотной дочурки, которая покинула ее, прожив всего несколько незабываемых часов.

Сейчас, однако, мма Макутси перелистывала журнал в одиночестве, и вдруг до нее донесся из гаража звук снимаемых колес. Стук крепежных гаек, бросаемых в перевернутый колпак колеса, был из тех звуков, которые она хорошо распознавала. Почему-то он казался успокаивающим, вроде умиротворяющего стрекота цикад в буше. Тревожные звуки – это те, про которые не понимаешь, откуда они, странные звуки, которые слышатся ночью и могут означать что угодно.

Она отложила журнал и собиралась взять чашку, но в этот момент заметила конверт на углу письменного стола. Она не видела его, когда пришла, и его не было здесь накануне вечером. Это означало, что его, должно быть, положили сюда утром. Мистер Матекони открывал гараж и офис и, наверное, обнаружил подсунутое под дверь письмо. Иногда клиенты сообщали таким образом, что они приезжали, а гараж был закрыт. Так могли даже заплатить по счету, положив деньги в конверт и просунув в щель под дверью. Это беспокоило мма Макутси, она считала, что так легко лишиться денег, но мистер Матекони, казалось, не тревожился по этому поводу и говорил, что, каким бы манером ни платили его клиенты, деньги никогда не пропадали.

– Один человек имел обыкновение оплачивать счета мешками мелочи, – говорил он. – Иногда он проезжал мимо, бросал один из этих старых белых мешков банка «Стандарт», махал рукой и уезжал. Так он платил по счетам.

– Все это очень хорошо, – отзывалась мма Макутси. – Но нам в Ботсванском колледже делопроизводства никогда не рекомендовали ничего подобного. Нас учили, что лучше всего платить по счету чеком и требовать квитанцию.

Замечание, несомненно, было справедливым, и мистер Матекони не спорил с человеком, получившим непревзойденные девяносто семь баллов на выпускных экзаменах в Ботсванском колледже делопроизводства. Но это письмо явно не было счетом. Потянувшись через стол, чтобы взять его, она увидела надпись на конверте: «Мистеру Красавчику, „Быстрые моторы“ на Тлоквенг-роуд».

Она улыбнулась. Надпись не объясняла, кто именно мистер Красавчик, ведь в гараже работало трое мужчин, и оно могло быть адресовано любому. Но это же значило, что она вполне может распечатать его.

В конверте был всего один листок, и мма Макутси развернула его и начала читать. «Дорогой мистер Красавчик, – начиналось письмо, – ты не знаешь, кто я, но я наблюдаю за тобой! Ты очень красив. У тебя красивое лицо и красивые ноги. Даже шея красивая. Я надеюсь, что ты когда-нибудь заговоришь со мной. Я жду тебя. Нам о многом надо поговорить. Обожаю тебя».

Мма Макутси кончила читать, сложила письмо и положила его снова в конверт. Она знала, что люди посылают друг другу такие записки, но обычно те, кто посылает, делают все, чтобы письмо попало в руки того, кому предназначено. Удивительно, что автор письма, кто бы это ни был, подсунул письмо под дверь, не дав никакого ключа к тому, какого мистера Красавчика имеет в виду. Теперь мма Макутси придется решать, кому вручить письмо. Мистеру Матекони? Нет. Он не был красивым, он был симпатичным и располагал к себе, но красивым не был. Во всяком случае, такие послания нельзя писать человеку, который обручен, и она, мма Макутси, никогда не отдаст письмо такого содержания мистеру Матекони, даже если оно адресовано именно ему. Скорее всего, письмо предназначалось ученикам. Но кому из них? Чарли, старший ученик, пожалуй, был красив несколько дешевой красотой, подумала она, но примерно то же самое можно сказать и о младшем, даже с бо́льшим основанием, если вспомнить, сколько геля он втирал в волосы. Какая-нибудь девица лет семнадцати-во семнадцати легко могла подпасть под обаяние этих молодых людей и даже написать подобное письмо. Поэтому вряд ли можно сказать, кому из молодых людей оно адресовано. Проще, наверное, бросить письмо в мусорную корзинку, и мма Макутси уже решила именно так и поступить, когда в комнату вошел старший ученик. Он увидел конверт, лежавший перед мма Макутси на столе, и с характерным пренебрежением к правилам приличия стал читать надпись на конверте.