Стивен Хантер - Третья пуля

11 октября 1955 года, когда Лону исполнилось тридцать лет, пуля, выпущенная его отцом, попала ему в позвоночник.

Он рухнул на землю и больше уже не смог ходить.

Что весьма характерно, Лон никогда не делал из этого трагедии. Что случилось, то случилось, нужно жить с этим дальше. Разумеется, о стрельбе на дистанции тысяча ярдов уже не могло быть речи, как и об охоте на крупную дичь. Он занялся новым для себя видом спорта, который называется «бенчрест» – стрельба по бумажным мишеням, и его прикладной версией – стрельбой в поле по мелким животным-вредителям. Отныне лето он проводил в своем поместье в Вайоминге, стреляя по живым целям на дистанции до тысячи ярдов со скамейки и проводя эксперименты с целью улучшения результатов. Лон многому научился, и наступил момент, когда можно было сказать, что он знал о стрельбе на дальние дистанции больше, чем кто-либо на свете. С отцом у него сохранились хорошие отношения. Официально считалось, что произошел несчастный случай. Модель 70 под патрон.30-06, первоклассное охотничье ружье, упало на землю и выстрелило, хотя и было на предохранителе. Не оставалось ничего другого, кроме как срочно доставить Лона в травматологический пункт, что и сделали его отец и другие стрелки. Врачи спасли ему жизнь, но нижняя часть тела утратила подвижность. Всю последующую жизнь он провел в инвалидном кресле.

Никто не сказал ни слова. Что тут можно было сказать? Трагическая случайность, жестокий каприз судьбы. Что же получается – боги уничтожают тех, кого сами порождают лучшими? Я прихожу к такому выводу. А может быть, во мне говорит водка. Как бы то ни было, здесь явственно прослеживается антиэдиповское развитие событий. Отец, долгое время считавшийся великим стрелком, видит, что сын начинает превосходить его. Он любит своего мальчика, но змей-искуситель – его эго – нашептывает в подсознании: он займет твой пьедестал. Он затмит память о тебе. Ты дал ему все, он все у тебя заберет. Очень скоро ты станешь лишним. И ружье падает на землю. И – по всей вероятности, случайно – предохранитель оказывается в нейтральном положении. И – возможно, в силу рокового стечения обстоятельств – дуло на десятую долю секунды оказывается направленным в нижнюю часть спины Лона. И происходит выстрел.

Я считаю, ему еще повезло. Кресло S4. Никаких проблем с дыханием. Отсутствие потребности в электрическом приводе. Физически сильный и спортивный, Лон быстро адаптировался к новым условиям жизни. Он сохранял ясность сознания, мог относительно свободно перемещаться в пространстве, готовить еду, одеваться, пить, смеяться, читать, стрелять со скамейки. S4 – это гораздо лучше, чем С2. И все же…

Какие процессы происходили в его подсознании? Вероятно, первое время Лон испытывал глухое негодование или даже ненависть по отношению к отцу. Во всяком случае, он подавлял или скрывал свои чувства. Как уже сказано, он приспособился к новому положению. Никто не знает, о чем он думал, и тем более я. Но, возможно, как раз это и объясняет, почему Лон с честью выдержал чудовищные испытания, на которые я его обрек, и до конца сохранял веру. В самом деле: он погиб из-за веры.

В конце октября еще невозможно было представить, что произойдет в ближайшее время. Я сказал себе, что у меня имеется вопрос к Лону, требующий ответа, вероятно, еще не веря в неизбежность спланированного мною развития событий. Звонить из дома или из офиса нельзя, поскольку никто не мог дать гарантии, что этот хитрый проныра Джеймс Джизес Энглтон не прослушивает мои телефоны. Поэтому субботним вечером, надев костюм и повязав галстук, я отправился в центр города, на Пятнадцатую улицу, и смело вошел в подъезд дома номер 1515, на фасаде которого висела табличка с надписью «Вашингтон пост», сделанной готическим шрифтом. В те дни двери газетных редакций были широко распахнуты для публики, особенно если ее представлял человек, выглядевший как Официальное Лицо – в темном костюме, темном галстуке, белой рубашке, очках в роговой оправе, с аккуратной принстонской стрижкой, как она называлась в ту пору. Я вошел, кивнул сонному охраннику-негру и поднялся на лифте на шестой этаж, где располагался отдел новостей.

В помещении было малолюдно. Небольшие группы сотрудников редакции считывали срочные сообщения с телетайпных лент или записывали их со слов корреспондентов, звонивших по телефону. Я подсел к столу Марти Дэниэлса, отвечавшего за новости Министерства обороны и перебиравшего в этот момент стопку листов розовой бумаги. Будучи старшим корреспондентом, он имел прямой доступ к междугородней связи. Я лениво поднял трубку и быстро набрал номер Лона.