Стивен Хантер - Третья пуля

Ощущая себя замаскировавшимся лазутчиком во вражеском стане, я вернулся в отель и прилег немного отдохнуть. Телефон молчал. Я пришел к выводу, что Джонни, очевидно, уже отправился выполнять свою задачу, а Лон, скорее всего, отдыхает. Наверное, и Алик уже ехал на работу, везя с собой винтовку, которую он вынес вчера из дома миссис Пэйн. Меня никогда нельзя было уличить в особой набожности; к тому же взывать к небесам о помощи в таком сомнительном деле казалось по меньшей мере неразумным, но я не мог ничего с собой поделать и, обратив взор вверх, что-то бормотал в надежде быть услышанным.

В 10.45 я во второй раз принял душ, надел белую рубашку, повязал коричневый галстук и принялся ждать. В 11.18 раздался телефонный звонок. Я поднял трубку. Джимми.

– Все в порядке! – отрапортовал он. – Немного высоковато, но в остальном полный ажур. Офис 712, восьмой этаж, от лифта направо, затем налево и еще раз направо. Прекрасный вид на Элм-стрит.

– Понятно.

Я раскурил трубку, оделся, надел очки в роговой оправе и ковбойскую шляпу и спустился вниз. В вестибюле меня уже ждал Лон.

– Классная шляпа, – сказал он, увидев меня.

Оказалось, больше сказать друг другу нам особо нечего. Если я выглядел так же, как он, дела наши плохи, и никакая шляпа нам не помогла бы. Куда девался грубоватый, жизнерадостный, порой невыносимый Лон, воплощение стоицизма? Вместо него я видел бледного, торжественного покойника. Чувствовал, что сам нахожусь далеко не в лучшей форме, поскольку испытывал тот же страх, ту же обреченность, то же предчувствие неудачи, трагедии и гибели. Кроме того, на мне была эта идиотская шляпа! Тоже еще, герой, благородный питомец Йеля! Мне стало тошно.

Я решил избавить себя от лишних усилий и не везти Лона к месту операции пешком двенадцать кварталов, тем более что в те времена пандусы и рельсы для инвалидных кресел еще отсутствовали. Но процедура загрузки Лона в такси тоже оказалась нелегким делом. Сначала его нужно было пересадить на заднее сиденье автомобиля, дождаться, когда он там устроится, и затем уложить сложенное кресло на переднее сиденье. Почему-то в то утро Лон казался особенно тяжелым – возможно, он подсознательно сопротивлялся моей воле.

– Куда поедем, джентльмены? – спросил таксист, когда я наконец, задыхаясь от напряжения, сел рядом с Лоном.

Я назвал адрес клиники на Пойдрас, находившейся неподалеку от Мейн-стрит.

– Там наверняка будет пробка, – сказал таксист. – Кортеж Кеннеди поедет по Мейн-стрит, и все дороги будут запружены зеваками.

– Догадываюсь, – произнес я. – Поэтому мы и выехали пораньше. Джиму назначено на час.

– На час тридцать, – поддержал игру Лон.

– Никаких проблем, – согласился таксист.

Автомобиль резко тронулся, но, выехав на главную дорогу, притормозил из-за плотного транспортного потока. Таксист ловко проложил новый маршрут, используя объездные пути, и мы добрались до Пойдрас-стрит с большим запасом времени. Я даже не успел до конца отдышаться. Мы подъехали к зданию клиники, я вылез из автомобиля и принялся выгружать кресло.

– Помощь не требуется? – спросил таксист. – С радостью помогу вам.

Техасцы очень доброжелательные люди.

– Спасибо, я уже привык.

Мне показалось, что Лон стал легче. Не знаю, как ему удалось нарушить законы физики, но он потерял килограммов пять. Я пересадил его в кресло, словно ребенка. Заплатив по счетчику доллар семьдесят пять центов плюс двадцать пять чаевых, я покатил Лона в сторону «Норт Даллас Медикал Артс билдинг». Как назло, таксист не спешил уезжать – очевидно, ожидая, что я попрошу его о помощи, когда мы подъедем к ступенькам, но тут в его автомобиль сел новый клиент, и он влился в транспортный поток.

Мы прошли полквартала по Пойдрас-стрит, свернули налево – то есть на запад, если это имеет значение – и продолжили путь по Элм-стрит в сторону здания «Дал-Текс». Тем временем угроза дождя миновала, и над нами простиралось отливавшее яркой синевой, необъятное, безоблачное техасское небо. В прогалине между зданием «Дал-Текс» и «Каунти Рекордс билдинг» на нашей стороне улицы виднелась толпа, собравшаяся перед Книгохранилищем. Люди, заполнившие все свободное пространство, стояли в несколько рядов вдоль улицы и группами на площади. Сейчас я думаю, действительно ли было так весело, как представлялось, и не обманывает ли меня память, отфильтровывая знание о грядущем событии.

До нас доносился шум толпы, излучавшей волны радости, надежды, доброжелательности в отношении друг друга, своей страны, ее молодого президента. Я сознавал, что собираюсь омрачить это всеобщее счастье, и мне было немного не по себе. Однако я чувствовал, что в отдаленной перспективе, когда все уляжется, даже если мы никогда не исцелим наши коллективные душевные раны по поводу убийства молодого человека, наше коллективное будущее будет светлее и из Вьетнама вернется гораздо меньше ребят в цинковых гробах и инвалидных креслах.