Энтони Беркли - Суд и ошибка. Осторожно - яд! (сборник)

Подавив в себе острое желание ударить хозяина по голове чем-нибудь тупым и тяжелым, мистер Тодхантер известил его, что в последнюю их встречу мисс Норвуд произвела на него впечатление особы вполне благоденствующей и отлично скрывающей усталость. И тут он приступил к тому, чтобы бросить приготовленную гранату, ибо, пару часов сосредоточенно поразмышляв над планом атаки, пришел к выводу, что эффективнее всего начать будет именно с нее.

– А вчера я видел еще и вашу жену, – как бы невзначай сказал он. – И она, судя по всему, также очень хорошо держится.

Граната произвела именно то действие, на которое он рассчитывал. Фарроуэй побелел.

– Мою ж-жену? – с запинкой переспросил он.

Мистер Тодхантер почувствовал, что полностью овладел ситуацией. Нервозность Фарроуэя придала ему уверенности. Без околичностей и уловок он маршем двинул силы вперед.

– Да. Это и есть то дело, по которому я хотел встретиться с вами, Фарроуэй. Я принес вам оливковую ветвь от вашей жены. Она хочет, чтобы вы вернулись с ней домой и раз навсегда покончили с этим грязным делом. И если вы это сделаете, я думаю, можно твердо рассчитывать на то, что она не попрекнет вас ни словом. На мой взгляд, она прекрасная женщина, а вы обошлись с ней гнусно.

Мистер Тодхантер умолк, и установилась долгая пауза. Фарроуэй, поначалу ошеломленный, несколько оправился, неторопливо вытащил портсигар, зажег сигарету, а потом откинулся на спинку стула и погрузился в раздумье. Мистер Тодхантер тем временем тайком поглядывал на гравюру, украшавшую стену напротив, с изображением оленя и девочки, которая гладила ему рог, и пытаясь угадать, как бы это могло называться.

– Вы, вероятно, считаете меня подлецом, Тодхантер? – произнес наконец Фарроуэй подавленным голосом.

– Да, – подтвердил мистер Тодхантер, беззаветно преданный истине и редко упускавший возможность доказать это делом.

Фарроуэй кивнул:

– Ясно. Как и все остальные. И все-таки… нет, я не ищу себе оправданий, но все-таки, прежде чем осудить кого-то, надо войти в его положение, так сказать, прочувствовать изнутри. Вы видите только то, что лежит на поверхности. Не следует торопиться с выводами, пока не познакомишься с делом всесторонне.

Слегка удивленный мистер Тодхантер призвал на помощь банальность.

– У любого явления есть две стороны, если вы об этом.

– Да, примерно. Вот послушайте, я вам сейчас все расскажу. Мне даже легче, наверное, станет. Самоанализ – скучнейшее дело, если нет возможности с кем-то обсудить свои выводы. А потом, если вы и впрямь официальный посланец с оливковой ветвью, думаю, вам следует знать все. – Он машинально потянулся к коробку спичек, потом заметил, что сигарета в его руке еще тлеет, и отложил коробок. – Прежде всего позвольте заверить вас, что Грейс, моя жена, женщина превосходная. Воистину замечательная. Не думаю, что она действительно смотрела на это дело с моей точки зрения, но вела она себя так, словно все понимает. Грейс, – задумчиво добавил Фарроуэй, – всегда была просто чудо, редкостное создание. – Он помолчал. – Тогда как Джин – обыкновенная стерва, и вы наверняка это уже поняли.

Мистер Тодхантер замер от изумления. Фарроуэй говорил монотонным, лишенным эмоций голосом, и меньше всего мистер Тодхантер ожидал услышать от него подобные речи. Фарроуэй улыбнулся:

– Да, теперь вижу, что поняли. Не трудитесь возражать. Мне давно уже прекрасно известно, что представляет собой Джин. Влюбленность отнюдь не ослепляет, как уверяют нас романисты моего склада. Поразительно другое: влюбленность не умирает даже после того, как у влюбленного отверзаются очи.

Что ж, вот как эта чертова история началась.

С год назад я приехал в Лондон по делу и как-то раз вечерком зашел в «Соверен» к Фелисити. Думал, приглашу ее поужинать после спектакля. По чистой случайности в этот момент в гримерную заглянула Джин, и Фелисити нас познакомила. Иронично, не правда ли? Дочь знакомит отца с его будущей любовницей! Вас такие вещи не забавляют? О, на иронию у меня нюх! Жаль, мне редко удается воспользоваться. Широкой публике ирония не по вкусу… Итак, мы немного поболтали, потом мы с Фелисити ушли. Должен честно признаться: Джин не произвела на меня особого впечатления. Конечно, я понял, что она очень красива, но я уже сталкивался с женщинами такого типа, и в целом он мне не нравился. Словом, я сразу забыл о ней.

Затем, недели через две, я снова зашел в театр – на этот раз днем, после репетиции. Фелисити, однако, уже ушла, зато мне встретилась Джин. Она повела себя очень дружелюбно, завела разговор о моих книгах и так далее. И это были не пустые слова – она действительно читала их! Само собой, я был польщен. Так что когда она предложила мне зайти к ней на Брантон-стрит (в то время у нее была квартира на Брантон-стрит), выпить по коктейлю, я сказал, что буду в восторге. Я и вправду был очень доволен. Просидел час или два, мы стали друзьями. Она…