Дэвид Болл: Сертификат происхождения

Маслов знал этих экспертов. Директор государственного музея, человек, всю жизнь приобретавший лишь портреты генералов и их лошадей. Должно быть, дурак изрядный, если так прокололся, но так тому и быть.

– Ваш эксперт неправ, – сказал Маслов.

– Возможно, но без разницы. Мы уже вызвали специалиста из Парижа, чтобы выяснить причину различия в оценках.

Маслов пожал плечами.

– Как пожелаете, но я бы дал вам восемь, как хочет Бек. Однако мне нужно улетать сегодня вечером. Предложение остается в силе лишь в том случае, если мы заключаем соглашение прямо сейчас. Вы получите оружие – весь заказанный объем – до конца недели.

Меса едва смог скрыть изумление, но понял, что это возможность сойтись в цене.

– К сожалению, друг мой, все не так просто. Это очень щедрое предложение, но картины не принесены в дар. Полковник Бек захочет получить наличные.

– И сколько?

Бек просил два миллиона долларов.

– Три миллиона, – сказал Меса.

– Почему бы вам не бросить его в тюрьму и не оставить все себе?

– Его немецкие друзья продолжают нас поддерживать. Мы не можем с ними враждовать. Кроме того, это не единственные дела между нами и Беком. Он еще может нам понадобиться.

– Очень хорошо, – сказал Маслов. – Тогда я сам заплачу полковнику.

– Но… – начал Меса, подыскивая слова. Он понял, что его перехитрили.

– Я настаиваю, – сказал Маслов, вставая. – Так мы договорились?

Этой ночью работы Караваджо, Веласкеса, Пикассо, Брака и еще пара других отправились в Лос-Анджелес вместе с Виктором Масловым. С борта самолета он позвонил генералу Торрелио, министру внутренних дел, который искал способы свергнуть молодого выскочку Месу. Маслов не слишком часто предавал клиентов, но знал, что никогда нельзя принимать сторону неудачника. Генерал Торрелио с радостью выслушал подробности предстоящей поставки и быстро перевел Маслову два миллиона долларов в счет скидки за поставку оружия. Маслов понимал, что эти деньги получены от Управления по контролю за оборотом наркотиков, что его лишь еще больше порадовало. Спустя неделю обещанное оружие прибыло на укромный аэродром неподалеку от Ла Паса. Люди Торрелио организовали засаду, перебили солдат Месы и захватили оружие, проданное Масловым Месе. Это стало началом конца диктаторского правления молодого Месы.

Полковник боливийской армии передал Вальтеру Беку сообщение о встрече, на которой с ним должны были расплатиться за картины и отдать новый паспорт. Бек пришел на место с немецкой пунктуальностью, уверенный в том, что боливийские генералы не предают своих благодетелей.

Спустя восемнадцать часов Вальтера Бека в бессознательном состоянии выгрузили из самолета в Тель-Авиве и кинули в кузов потрепанного грузовика. Пленившие его не озаботились тем, чтобы повторять спектакль с судебным процессом, который провели над Эйхманом. Бек проснулся нагим в крохотной темной тюремной камере в пустыне Негев с щелью вместо окна. До крови сбил руки, молотя по стенам, призывая на помощь людей, которые его не слышали. В камере было адски жарко.

– Воды! – орал он. – Животные!

В Боливии пошли слухи о похищении Бека израильтянами. В Тель-Авиве все отрицали. Конечно, все понимали, что они лгут.

Макс закрыл папку, посвященную Вальтеру Беку и Виктору Маслову.

– Вот как все это было, в общих чертах, – сказал он.

– В общих чертах, – повторил Джо Кули. – Но возникает очевидный вопрос. Как же такой человек, как Виктор Маслов, расстался с этой картиной? Как она попала к тебе?

– Мелкий воришка по имени Лонни. Один из самых интересных клиентов, с каким мне доводилось работать за последние тридцать лет. Прислал письмо.

Макс нашел другую вырезку из журнала, на которой была его фотография.

– Помнишь эту статью?

У Макса всегда было чутье на людей. Иногда он ошибался, но очень редко. Тревога, которую он ощутил, когда Лонни Мэк связался с ним будто гром среди ясного неба, была лишь внешним проявлением. Он ожидал какого-то мошенничества, но эти ожидания развеялись, как только он повстречался с вором. К концу разговора он был как никогда уверен, что Лонни Мэк нашел подлинник. В мире искусств иногда так случается. Картина Рембрандта, всплывшая на барахолке, картина Брака на чердаке у какой-нибудь тетушки Салли. Мелкий воришка Лонни, случайно споткнувшийся о золотую жилу.

Лонни оказался худощавым и нервным, но вежливым парнем. Никак не мог понять, можно ли доверять Максу. Сначала сказал, что картину украл его приятель, но быстро отказался от этих слов.