Виктор Каннинг: Венецианская птица

Синьор, я по поводу вашего объявления в «Курьере». У меня есть нужная вам информация о Джано Учелло. Думаю, она вас полностью удовлетворит. Но стоить это будет двадцать тысяч лир. Жду вас сегодня, между восемью и девятью вечера у церкви Святого Захария.

Гостини грустно покачал головой. Да, тут, кажется, ничего не наваришь. Он достал из ящика стола баночку с клеем и тщательно запечатал конверт. Затем заварил себе чаю и отправился с чашкой и письмом обратно в магазин. Сел за прилавок, потягивая чай, облегчающий астму.

Через час в магазин вошел Эдвард Мерсер, англичанин, живущий в отеле «Адриатико». Подождал, пока хозяин обслужит туриста, продаст ему сувенир в виде стеклянного шара, в котором, если встряхнуть, появляются снежинки, медленно опускающиеся на миниатюрную модель моста Риальто. Вскоре турист ушел. Гостини кивнул Мерсеру, доставая из ящика письмо.

– Только одно? – спросил Мерсер.

– Да, синьор.

Мерсер вскрыл конверт с помощью лежавшего на прилавке ножа для бумаги и стал читать. Гостини принялся протирать медный поднос. Он делал это, наклонив голову, что позволяло рассматривать туфли англичанина и низ брюк. Туфли были хорошо начищены, но старые, а манжеты на брюках обтрепаны. Значит, не такой важный господин.

Мерсер сложил письмо и отправил в карман.

– Как вам показался человек, который принес письмо?

– Понимаете, синьор… – Гостини подышал на поднос и протер тряпкой. – У меня правило не обсуждать клиентов.

Мерсер улыбнулся и, достав бумажник, уронил на прилавок две сотенные купюры.

– Нет правил без исключений, верно?

Гостини быстро убрал деньги.

– Ну, что я могу о нем сказать? Похож на рабочего, темно-синий костюм был когда-то вполне приличный… на левой щеке солидный шрам… судя по выговору, не венецианец.

Мерсер кивнул и положил на прилавок сто лир.

– Ясно. Я наведаюсь к вам завтра. Может, появится что-нибудь еще.

Гостини пожал плечами, глядя вслед англичанину, когда тот выходил на улицу. Была в движениях этого человека уверенность, которая свидетельствовала о том, что он не так прост, хотя и поизносился.

Затем Гостини занялся распаковкой ящика с недавно доставленными сувенирами. Через полчаса фигурки святых, мадонн, Парисов и танцующих девушек были расставлены на прилавке, и он стал приклеивать ценники. В этот момент в магазин вошли двое, явно не туристы.

– Доброе утро, Гостини, – произнес один.

– Доброе утро, Гуфо.

Тот, которого звали Гуфо, двинулся к прилавку, положил на него газету. Рост средний, тело крепкое, мускулистое, правда, он уже начал полнеть. Волосы темные, поредевшие. Костюм хорошего покроя, серый с голубоватым отливом. Темный галстук напоминал какое-то хищное насекомое с широкими крыльями. Очки в массивной роговой оправе.

Его спутник, державшийся сзади, был громоздкий верзила со смуглой кожей и тупым выражением лица. Он смотрел на владельца магазина осклабившись, показывая ряд золотых зубов. Галстук яркий, цветистый. Толстые пальцы левой руки украшали три аляповатых перстня.

– Как дела?

– Торговля идет вяло. Туристский сезон только начинается.

– Я имею в виду вообще дела.

Гуфо с вкрадчивой улыбкой кивнул на газету, раскрытую на странице объявлений. Одно жирно обведено.

– Это у тебя приработок?

Гостини нахмурился, выходя из-за прилавка.

– Что вам от меня нужно, тебе и Моретто?

– Нас интересует этот синьор Мерсер. Сколько писем ты ему передал?

Моретто взял фигурку испанской танцовщицы и начал ногтем счищать с юбки золотистую краску.

– Я не обязан вам докладывать.

Моретто посмотрел на него с усмешкой и уронил фигурку на пол. Она раскололась на мелкие кусочки, которые он принялся давить ногой.

– Мы пришли к тебе по делу, Гостини. Не осложняй ситуацию.

Голос Гуфо звучал мягко, почти нежно. Моретто снял с полки большую фигурку Мадонны с лилиями в руке.

– Полчаса назад я передал ему одно письмо, – поспешно проговорил Гостини.

– Ясно.

– А почему вас интересует Мерсер?

Гуфо поморщился:

– Не твое дело, приятель. От кого письмо, что в нем говорилось?

– Вы думаете, я читаю письма, которые приходят на мой адрес? – В голосе Гостини чувствовалось благородное негодование.

Гуфо рассмеялся. А Моретто перевернул фигурку вниз головой и впустил в отверстие ее основания дым сигареты.

– Мы не думаем, а знаем, что ты читаешь все письма. И время от времени извлекаешь из прочитанного кое-какую выгоду. Давай, не скромничай, рассказывай. Ты ведь не хочешь неприятностей?