Артур Конан Дойль - Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона

На днях, а именно в четверг, доктор Мортимер завтракал у нас. Он отрыл доисторический череп и был от этого в восторге. Я никогда не видывал такого искреннего энтузиаста. Затем пришел Стапльтон, и добрый доктор повел нас, по просьбе сэра Генри, в тисовую аллею, чтобы в точности показать нам, как все произошло в роковую ночь. Прогулка по тисовой аллее очень длинная и мрачная: по обеим сторонам тянутся две высокие стены из подстриженной зеленой изгороди с узкою полоскою, поросшею травою по бокам. На дальнем конце стоит старая, развалившаяся беседка. На половине дороги находится калитка, ведущая на болото, где старик уронил пепел с сигары. Я помнил вашу систему и старался нарисовать себе картину всего, что случилось. Пока старик стоял там, он увидел что-то идущее к нему по болоту, что-то такое, настолько испугавшее его, что он, не помня себя, пустился бежать и бежал до тех пор, пока не умер от ужаса и истощения. Он бежал по длинной мрачной аллее. От чего? От болотной овчарки? Или же от призрачной собаки, черной, безмолвной и чудовищной? Было ли в этом деле человеческое участие? Знал ли бледный, бдительный Барримор более, чем хотел сказать? Все темно и неопределенно, но постоянно чувствуется за этим мрачная тень преступления.

После моего последнего письма к вам я встретил еще одного соседа, – мистера Франкланда из Лафтар-голля, который живет в четырех приблизительно милях на юг от нас. Он пожилой человек, краснолицый, седовласый и желчный. Он питает страсть к британскому закону и истратил большое состояние в тяжбах. Он судится из одной любви к судам и одинаково готов смотреть на вопрос с различных сторон; поэтому не мудрено, что эта забава оказалась дорогостоящею для него. Иногда он закрывает право проезда и предоставляет приходу тягаться с ним из-за того, чтобы его вновь открыть. Иногда он собственными руками выламывает чужую калитку и объявляет, что здесь с незапамятных времен существовала тропинка, предоставляя собственнику преследовать его за нарушение чужой собственности. Он сведущий человек в древних владельческих и общественных правах и применяет иногда свои познания в пользу Фернвортских сельчан, а иногда против них, так что его периодически то носят с триумфом на руках по деревенской улице, то заочно сжигают. Говорят, что в настоящее время у него на руках девять судебных дел, которые поглотят, вероятно, остаток его состояния и таким образом вырвут его жало, и впредь он сделается безвредным. Если исключить закон, он кажется добродушным человеком, и я упоминаю о нем только вследствие вашего настоятельного требования, чтобы я посылал вам описания людей, окружающих нас. Любопытно его настоящее времяпрепровождение: он любитель-астроном и имеет прекрасный телескоп, с которым лежит на крыше своего дома и целый день наблюдает болото, в надежде увидеть беглого преступника. Если бы он ограничивал этим свою деятельность, то все было бы хорошо, но ходят слухи, что он хочет преследовать доктора Мортимера за то, что тот отрыл неолитический череп из могилы без согласия ближайших родственников. Он разнообразит несколько нашу жизнь, внося в нее комический элемент, в котором мы очень нуждаемся.

A теперь, ознакомив вас с обстоятельствами, касающимися беглого преступника, Стапльтонов, доктора Мортимера и Франкланда из Лафтар-голля, я закончу это письмо тем, что важнее всего, рассказав вам поподробнее о Барриморах и в особенности об удивительном открытии, сделанном в прошлую ночь.

Прежде всего напишу вам о проверочной телеграмме, которую вы послали из Лондона с целью удостовериться, что Барримор действительно дома. Я уже объяснил вам, что, по свидетельству почтмейстера, проверка ни к чему ни привела и что мы не имеем никаких доказательств. Я передал об этом сэру Генри, и он тотчас же, со свойственной ему прямолинейностью, позвал Барримора и спросил его, сам ли он получил телеграмму. Барримор ответил утвердительно.

– Передал ли ее вам мальчик в руки? – спросил сэр Генри.

Барримор казался удивленным и после некоторого раздумья сказал:

– Нет. Я был в то время в кладовой, и жена принесла мне телеграмму.

– Ответили ли вы сами на нее?

– Нет. Я передал жене, что надо отвечать, и она спустилась, чтобы написать телеграмму.

Вечером Барримор сам вернулся к этому предмету.

– Я не совсем понял цель ваших утренних вопросов, сэр Генри, – сказал он. – Надеюсь, что они были сделаны вами не потому, что я как-нибудь злоупотребил вашим доверием.