Валерий Гусев - Сказка для злодеев

– Откуда я знаю? Вход в это подземелье уже давным-давно исчез.

– Ну да, – согласился Алешка. – Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

– Вот именно. Дверь в подземелье была прямо под сводами ворот. С левой стороны. Свод этот остался, а дверь эта куда-то делась.

– Она же уйти не могла, – сказал Алешка.

– Не знаю. Легенда она и есть легенда. Сегодня она одна, а завтра совсем другая. А через сто лет ее совсем не узнаешь. Или все ее забудут.

По дороге домой Алешка был задумчив. Он сумрачно смотрел себе под ноги и машинально вытягивал из пакета плюшку за плюшкой. И так же машинально их жевал. Правда, про меня тоже не забывал. Когда плюшки кончились, мы купили бабушке мороженого. Съели его под памятником губернатору и пошли домой завтракать.

– Шлялись где-то все утро, – ворчала мама, накрывая завтрак, – им даже в голову не пришло что-нибудь купить маме и бабушке. Хотя бы мороженое.

– Почему не пришло в голову? – обиделся Алешка. – Очень даже пришло. И даже купили.

– А где же оно? – мама уперла руки в боки.

Алешка похлопал себя по животу.

– Понятно, – усмехнулась мама и тут же переключилась: – Алексей! Что у тебя с футболкой? Она же была совершенно белая!

– Один раз всего, – безмятежно успокоил ее Алешка. – Рано утром. А потом... Мам, я ж тебе говорил: покупай черные. Они всегда чистые. Хоть полгода не снимай.

– Алексей! – заподозрила мама. – Что ты опять замышляешь? О чем думаешь?

– Я думаю, куда могла исчезнуть дверь?

– Какая дверь?

– Ну это... В каморке папы Карло.

– О боже! – Мама обеими руками схватилась за виски. – Как же папа не вовремя уехал в свой Париж со своим ремнем!

– На фига ему в Париже ремень, – прошептал мне Алешка, – у него там и детей-то нет. Мы все здесь.

– Все! – решительно сказала мама. – Допивайте свой чай и мотайте к бабушке. Она будет показывать вам свое хозяйство. И купите ей по дороге какой-нибудь гостинец.

Мы допили свой чай и пошли смотреть бабушкино хозяйство. А по дороге купили ей мороженое.

Дорога на конезавод была запущенная, заросшая зеленой травой и голубыми цветиками. И шла по пригорку мимо Гремячей башни. На ее полуразрушенной верхушке вовсю тусовалась горластая воронья стая. Теперь понятно, почему эта башня Гремячая.

В стороне от дороги, в чистом поле, какой-то дядька что-то делал. Перед ним стояла тренога с какой-то фиговиной вроде подзорной трубы. Теодолит [1], что ли? Дядька смотрел в эту трубу, делал какие-то знаки тетке, которая стояла вдалеке с полосатым шестом в руках, и что-то записывал в блокнот.

Алешка тут же ввязался помогать:

– Хотите мороженого?

– Хочу. – У дядьки была небольшая курчавая бородка и пробковый шлем на голове. – А у тебя, что ли, есть? Тогда и Лидке отнесите.

Пока я носил этой Лидке мороженое, у них уже завязался разговор. Дядька оказался геодезистом и снимал горизонтальный план местности.

– И вам это надо? – посочувствовал Алешка.

– Мне. Это. На фиг. Не надо. – Геодезист говорил отрывисто и обрывисто. Видно, на кого-то очень сердился. – Это надо. Одному бизнесмену. Будет. Здесь. Строить. Замок.

– С привидениями? – спросил Алешка.

– Это. Мне. Наплевать. Это. Меня. Не касается. – И тут он вдруг опомнился и заговорил нормально. – А у тебя, что ли, привидения есть?

– Целый шкаф. И молодые и старые.

– Почем?

– Даром. По дружбе.

– Ух! Я бы этому. Насажал бы привидений!

Тут выяснилось, что съемка местности ему никак не удается. Как он сказал, не к чему привязаться.

– Я-то рассчитывал на башню. Начал замеры. А она, оказывается, осела.

– Как это? – насторожился Алешка.

– Элементарно. Какой-то жлоб отвел русло ручья, который питал заливной луг, от своей усадьбы, и башню стали подмывать подземные воды. Вот она и опускается. Придется искать другой ориентир.

– Нам пора, – вдруг заспешил Алешка. – Нас бабушка ждет. На лошади.

– Передавайте ей привет.

Мы не стали уточнять – кому привет: бабушке или лошади, попрощались и пошли на конезавод.

– Дим, ты понял, куда делась дверь? – восторженно спросил меня Алешка.

– Какая дверь?

– Да к этой... к спящей царевне. С сокровищами.

– Тебе это надо? – в свою очередь спросил я.

Алешка даже остановился. И сказал с большим сожалением:

– Ты, Дим, ни о чем не догадался!

И не собираюсь догадываться. Сохнет там эта царевна Несмеяна – и пусть сохнет. И правда, чего ей не сохнуть – в подземелье-то – и с чего ей смеяться среди крыс, пауков и тараканов? Так я и сказал Алешке. Он не ответил. Но промолчал так, будто с обидой и горечью сказал: