Спенсер Куинн - Пропавшая карта

– А, въехал! – кивнул Элрод и потянулся за телефоном. – Вы хотите, чтоб я его померил?

Обычно мама говорит приятным ровным голосом. Но если вам интересно, в каком она настроении, надо обращать внимание на другое. Например, сейчас она начала притопывать ногой.

– Элрод, я просто думаю о прошлом годе…

– О прошлом годе? Вы намекаете на то, что тогда… эмм…

– Именно так. Ёлка загорелась.

В этот момент от регистрационной стойки послышался звон колокольчика. Колокольчик мог означать, что у нас появились гости, а гостей нам нужно побольше – так мама постоянно говорила последнее время. Она заторопилась к выходу, а Элрод занялся своими делами.

Наверное, пора сказать, что мы содержим гостиницу «Блекберри хилл». Мы – значит я, мама, двойняшки – Хармони и Бро, и я – ну, если я вдруг забыла упомянуть себя в начале списка. Ещё есть Элрод – подручный, и повариха Берта, но она появляется здесь лишь по утрам, потому что мы подаём постояльцам только завтраки. Одно время был ещё папа, но потом случился развод – по какой причине, я, наверное, проспала. В общем, теперь его тут нет.

Мама вернулась в комнату в сопровождении мужчины, нёсшего чемодан на колёсиках.

– Элрод, это господин Лемэр. Он из Канады, из Монреаля.

– Приятно познакомиться, – ответил Элрод.

– Ох-хо-хо, – сказал господин Лемэр.

Это был высокий мужчина – такой же высокий, как Элрод, только гораздо стройнее. Попросту тощий, если быть откровенной. Лицо у него было узким и к тому же постепенно сужалось к подбородку, а нос был похож на клюв. Мама провела его через Большую Комнату и направилась вверх по широкой лестнице к гостевым комнатам. У каждой из наших гостевых комнат есть собственное имя. Кажется, это названия различных ягод или цветов – я забыла каких. Может быть, вообще… птиц.

Птицы. С чего это я подумала о птицах? Из-за носа господина Лемэра? Может, и так. Я немного полизала лапы, пытаясь выкинуть из головы мысли о птицах. Это птицы виноваты в том, что я больше не выхожу на улицу. Разве это справедливо? Вот если я поймаю за холодильником мышь, они говорят: «Отличная работа, Принцесса! Так держать!» Но стоит мне поймать птицу – а это, кстати, гораздо труднее, чем поймать мышь, и гораздо интереснее, особенно если вам удастся поймать её на взлёте, – но тут они только кричат: «Плохая Принцесса!» и «Что же ты наделала!». Порой они меня совершенно не ценят. Я ещё немного полизала лапы и даже немножко их погрызла, чтобы окончательно выгрызть этих птиц из головы.

В итоге я думала о птицах, птицах, птицах… Как называются те красненькие? Малиновки? Интересно, как можно понять, что им вообще надо? Однажды, когда я была на заднем дворе, который тянется от поленницы до самого яблоневого сада и вниз до речки Блекберри Крик, – только я была совсем рядом с домом, практически возле самой кормушки для птиц, когда…

Тут я услышала скрип, доносившийся из прихожей: скрип резиновых сапог по деревянному полу. Я эксперт по распознаванию звуков: вам они, может, и не слышны (да и не только они), но я способна опознать множество особенных скрипов. Чем выше и скрипучее звук – тем лучше. Этот особенный скрип был произведён каблуком от зелёных запог с красными шнурками, которые носила Хармони. Я о ней уже рассказывала? Она и Бро – двойняшки. Это мои самые любимые человеческие существа на свете. Я люблю их почти так же сильно, как саму себя. Впрочем, давайте всё-таки без безумств. Бро на самом деле зовут как-то иначе, но Хармони называет его именно так, и это прилипло. Я попыталась вспомнить, как его звали до того, как он стал Бро, но сдалась. Гораздо полезнее выгнуть спинку и с ленцой потянуться всласть. Как прекрасна я, должно быть, была в этот момент. Но вокруг никого не было. Даже Элрод стоял на коленях и пялился куда-то под нижние ветки ёлки.

Через мгновение в комнату вошла Хармони с охапкой дров. Да: у неё на ногах были рождественские сапожки – зелёные с красными шнурками. Может быть, вы считаете, что быть постоянно правым скучно, но поверьте моему опыту: это совсем не так.

– Привет, Элрод, – сказала она. – Красивая ёлка!

Элрод, который сейчас лежал под ёлкой лицом вниз так, что наружу торчали лишь его ноги, зашевелился и глухо пробубнил что-то, похожее на «пять метров, Хармони! И ты ни за что не догадаешься, как я…».

В этот момент ель начала крениться набок. Я была уже на полу, двигаясь к Хармони, чтобы немножко потереться о её ногу: просто чтобы напомнить ей обо мне. Но я не из тех, кто станет медлить, когда надвигается катастрофа. Ещё до того, как это стало бы заметно для вас – даже раньше, чем я сама заметила, что что-то не так, – я взлетела на верх пианино. Это прекрасное место, хоть там и не так уютно, как на книжном шкафу. Приятно быть такой стремительной!