Кэролайн Кин - Нэнси Дрю и знак витых свечей

Разозленная женщина угрожающе потрясла гребнем в сторону Кэрол.

– Я каждое твое слово слышала, мерзавка! А что до вас, юная леди, – повернулась она к Нэнси, – то я не намерена терпеть, когда кто-то сплетничает с этой простушкой.

Нэнси спокойно посмотрела на разъяренную женщину, и та на мгновенье запнулась. Но тут же вновь обрела воинственный пыл и разразилась гневной тирадой:

– Шесть лет мы трудились, как галерные рабы, лишь бы Кэрол чувствовала себя здесь, как дома, и вот награда!

Дрожа всем телом, Кэрол робко прижалась к Нэнси.

– Если ты собираешься вести себя, как двухлетняя девчонка, то и обращения такого же заслуживаешь! – выкрикнула миссис Джемитт, и ударила Кэрол тыльной стороной гребня по плечу.

Девушка вскрикнула от боли и получила новый удар гребнем, на сей раз по костяшкам пальцев. Нэнси побледнела от отвращения и злости.

– Немедленно прекратите! – она отвела Кэрол подальше от приемной матери и встала на ее место.

– Да кто вы такая, чтобы учить мать, как ей обращаться с напроказившим ребенком? – глаза миссис Джемитт горели от возмущения. – Вконец обнаглела! Сама еще девчонка!

– Ну, а по вам точно не скажешь, что вы заслуживаете права называться матерью, – ровно проговорила Нэнси.

Задыхаясь от ярости, миссис Джемитт бросилась к Нэнси и ударила ее гребнем по ладони и уже замахнулась для нового удара, но Нэнси ловко схватила ее за запястье и вырвала гребень из рук.

– А ведь я полицию могу вызвать, – сказала она.

– Да кто ты такая? – снова прорычала миссис Джемитт, но гребень вернуть не попыталась, опасаясь, видно, что Нэнси сама пустит его в ход!

– Знаете, коли вы поднимаете на меня руку, кто я такая – значения не имеет, – сказала Нэнси.

– Ну, это мы еще посмотрим, – буркнула миссис Джемитт. – Это мой дом, и это мое дело, как вести его, в том числе как обращаться с самозванцами.

– Это не ваш дом, а я не самозванка, – отчеканила Нэнси.

У миссис Джемитт даже челюсть отвалилась.

– К-к-как это следует понимать? – заикаясь, выговорила она.

– Это дом принадлежит Асе Сидни, и я здесь по его приглашению.

– Да кто же вы все-таки, коли вам все известно?

– Меня зовут Нэнси Дрю. Карсон Дрю – мой отец. Возможно, вам известно это имя.

– Карсон Дрю – адвокат? – вся заносчивость миссис Джемитт вдруг куда-то исчезла. – О нем все время в газетах пишут, да и о вас тоже. Только я не знала, что это вы. Извините, что руку подняла. Вы ведь ничего не скажете своему отцу? – взмолилась она. – Я что хотите сделаю, лишь бы загладить свою вину.

– Давайте договоримся, – предложила Нэнси. – Я ничего не скажу отцу, а вы дадите слово не трогать Кэрол.

– Обещаю.

Нэнси спустилась вниз. Кэрол безмолвно последовала за ней. Юная сыщица села в середине одной из пустующих столовых, указала ей на стул подле себя и, понизив голос, спросила:

– Слушай, так что тебя на самом-то деле беспокоит?

Кэрол хотела было заговорить, но тут же умолкла. Ясно, что ее надо как-то подтолкнуть.

– Ты что, подозреваешь, что Джемитты не говорят всей правды? – спросила Нэнси.

– Нэнси, а вам-то как это пришло в голову? – Кэрол так и подскочила на месте.

Нэнси велела Кэрол не тянуть с рассказом, пока никого нет.

Но девушка все никак не могла начать.

– О, Нэнси, жаль, что я не такая умная, как вы. Вы все схватываете на лету, а у меня в мыслях сплошная путаница.

– Ерунда, – отмахнулась Нэнси. – Предлагаю все-таки поделиться своими выводами.

– Ну ладно. Только все равно трудно мне. Наверное, лучше начать с себя. Я сирота – видимо, со слов мамы Джемитт, вы и сами это поняли. О родителях своих я ничего не знаю. Меня нашли в церкви, когда мне было два года. Никого из семьи найти не удалось, и меня отдали в детский приют. Там я жила до десяти лет, пока меня не забрали Джемитты.

Я работала на них не покладая рук. Возвращаясь из школы, я каждый день находила кучу грязной посуды, которую должна была вымыть. Как только по закону я уже должна была ходить в школу, они заставляли меня сидеть дома. Мистер Сидни возражал, но они его не слушали. По-моему, я Джемиттам уже ничего не должна. Все отработала.

Мистер Сидни всегда был очень добр ко мне, но Джемитты припугнули его, сказав, что если он, старый и больной, попробует спуститься по лестнице, то наверняка «упадет», фактически они заперли его в своей комнате, а меня начали еще больше гонять в хвост и в гриву, никуда из дома не отпуская.