Татьяна Моркина - Брецель и тыквенные семечки

Но ничего этого обитатели булочной сегодня не заметили. Они были заняты очень важным делом.

– Итак, для начала вопрос, – объявил Брецель. – У кого имеется карта местности?

– Что-что? – переспросил Деревенский хлеб.

– Ну карта, где обозначено: тут мы, тут злая собака, а тут семечки.

Карты ни у кого не оказалось.

– А резиновые сапоги на случай дождя? Нам размокать нельзя: потеряем форму.

Резиновых сапожек тоже, к несчастью, не было.

– Ну а хотя бы фонарик?

Окружающие развели руками.

– У меня есть бумажная формочка, могу поделиться, – раздался вдруг чей-то голос. Все обернулись. Это говорил шоколадный кекс, предпочитающий звучное имя Маффин, с внешностью принца из восточной сказки и нежным сердцем из жидкого шоколада.

– Хм… На худой конец и формочка сгодится, – одобрил Брецель. – Ты в команде.

– Я тоже хочу с вами!

– И я!

– И я! – послышалось отовсюду.

Брецель задумчиво почесал кристаллики соли на макушке и задал ещё вопрос:

– Кто хоть раз был на улице?

– Я вижу улицу из окна, – снисходительно заметил Багет. – Однажды я даже видел, как по дороге проезжал оранжевый мусоровоз!

Все с уважением на него посмотрели.

– Отлично, – Брецель кивнул Багету, – будешь нашим дозорным.

– А я… А я… – Яблочный Штрудель подпрыгнул и выпалил: – А я помню, как был маленьким яблоком и висел на дереве.

– И что же ты, глупенький, можешь помнить? – проворчала мини-пицца Маргарита. Очень ей не нравился этот выскочка: подумаешь, яблоки и корица в тесте, и такое напыщенное имя – Ш-т-рудель – еле выговоришь.

– Я помню птицу! – торжественно объявил Штрудель. И добавил: – От них лучше держаться подальше, а то склюют.

– Так, учёный-натуралист нам тоже может пригодиться, – заметил Брецель, – ты в деле.

Этого Маргарита никак не могла допустить: чтобы какой-то свёрток с яблоками обскакал её, лучший образец итальянской кухни!

– А вот мной можно питаться несколько суток, – вмешалась она. – Во мне и хлеб, и сыр, и помидоры – три в одном!

– Назначаю тебя ответственным за склад, – кивнул Брецель. Он посмотрел на всех и задержался взглядом на Королеве Була. Та совсем размякла от слёз, пролитых за утро.

– Не бойтесь, мы вернёмся с подарком. Всё будет булочно! – и новенький поднял вверх большой палец.

Идти решили через чёрный ход. В дверях обернулись. Булочка махала вслед, её обступили другие жители, кто-то даже затянул песню. Втянув напоследок носом родной запах, смельчаки шагнули на улицу.

Первое, что заметили путешественники, выбравшись на улицу, – это запахи и звуки. Тысячи, нет, миллионы различных запахов и звуков.

Несколько минут все стояли как оглушённые, слушали и вдыхали. Пахло осенней листвой и топившимися в домах печами. Из соседнего ресторана слышались смех и звон чашек: весёлые официанты в клетчатых рубашках и коротких замшевых штанах уже расставляли посуду. Оттуда же доносился сытный запах мясного хлеба леберкезе. Щебетали и чирикали птицы. Под шпилем кирхи три раза пробил колокол. А под ногами…

– Ой, что это? – заверещала Маргарита, хватаясь за рукав Багета.

Вся земля была усеяна жёлтыми, красными, коричневыми лоскутками.

– Без паники, – успокоил Брецель, – это просто листья.

– Ли-и-истья, – протянули удивлённо остальные. Никто никогда не видел их так близко. Какие они смешные! Каждый застыл, будто в игре «замри»: этот согнулся пополам, те прилегли, а тот чихнул, да так и замер.

– Смотрите, как я могу! – прокричал вдруг Штрудель и, ловко вскочив на лист, проехал на нём как на самокате, держась за черенок.

– Это будет наш транспорт, ура! – обрадовались друзья, и Брецель скомандовал:

– Седлаем коней – и вперёд!

Все тут же вскочили на листья и с хохотом покатили по переулку.

– Стойте, – послышалось вдруг сзади. Пицца Маргарита никак не могла взобраться на листок, один за другим они рассыпались под ней.

Яблочный Штрудель громко засмеялся: так неуклюже выглядела сейчас пицца, того и гляди потеряет сыр или помидоры. Но Брецель его одёрнул и вернулся, чтобы помочь Маргарите.

– Листья шуршат совсем как бумажные пакеты, в которые кладут хлеб у нас в булочной, – благодарно поделилась Маргарита.