Кэролайн Кин - Нэнси Дрю. Свет, камера… [litres]

– Ты скоро поймёшь, о чём мы, – сказал Трипп. – Все на взводе. Наша маленькая семья превратилась в сборище крикунов. – Он подошёл и обернул вокруг моих плеч красивую ткань с узором «индийский огурец». – М-м, неплохо, да?

– Да, – подтвердила Джули. – Так, Нэнси, с тобой пока всё. Мы сейчас займёмся твоими нарядами и сразу тебе сообщим, когда они будут готовы для следующей примерки.

Я их поблагодарила и поспешила к визажисту. Как только я зашла в фургон, где пахло пеной для бритья и лаком для волос, меня поприветствовал бодрый голос:

– Так-так, сразу ясно, кого ты играешь! Привет! Я Дегас.

Дегас вытянул руку и взъерошил мои волосы. Он был невысокий, с широкими мускулистыми плечами и чернильно-чёрными волосами, собранными в хвост.

– С тобой особо ничего делать не придётся. Ты и так почти идеальна.

Из ванной комнаты выбежала хорошенькая дама, возраст которой я не смогла угадать. Ей могло быть сколько угодно – от сорока до шестидесяти, – и она радовала глаз естественной красотой.

– Ты, должно быть, Нэнси Дрю – наша Эстер! Я Пэм.

– Звёздный визажист, – добавил Дегас, гордо улыбнувшись своей коллеге. – Тебе крупно повезло, Нэнси. Пэм работала со многими великими знаменитостями!

– Ты это видела? – спросила Пэм, показывая на большой портрет девушки на стене – во много раз увеличенную фотографию из библиотеки Ривер-Хайтс. На глазу у неё висела миниатюрная клейкая бумажка с надписью «голубые», а на длинных волнистых волосах – «светло-рыжие».

Оригинал был зернистый, сморщенный от старости и покрытый пятнами, а этот портрет почистили на компьютере, и я заметила, как сильно мы с Эстер Рэкхем похожи.

– Вы просто одно лицо, детка, – сказал Дегас. – А когда мы над тобой поколдуем, вас будет вообще не различить.

– Да, потребуется всего часок-другой, – добавила Пэм, намазывая мне крем на лицо.

– Так много? Мы ведь и так как две капли воды.

– Добро пожаловать в шоу-бизнес, детка! – отшутился Дегас.

Времени ушло даже больше, меня ещё и снимали со всех ракурсов. Дегас и Пэм опробовали на мне дневной и вечерний макияж, деловой, для танцев, грим для работы в огороде … При этом они оба ни на минуту не умолкали. В основном они обсуждали людей, с которыми я не была знакома, или тех, о ком я даже не слышала. Пришлось подтолкнуть их в нужном направлении.

– Я слышала, работа над фильмом всё никак не начнётся.

– Ты хотела сказать – никак не продолжится, – поправил меня Дегас, прицепляя к моим волосам шиньоны. Я недавно их подстригла, и они доходили до плеч, а у Эстер были по меньшей мере сантиметров на тридцать длиннее.

– Понимаешь, – продолжил он, – денег на него выделили не так уж много. Мы с таким и раньше сталкивались, а, Пэм?

– О да, – ответила она, сощурив один глаз, словно глядя в видоискатель камеры.

– Мы прекрасно понимаем, что малобюджетные фильмы заставляют идти на уступки, но этот … полная катастрофа. То одно, то другое, деньги улетают в трубу … а лишних-то и нет особо.

– Я слышала, что все рано или поздно сталкиваются с неудачами. Чем этот фильм отличается от других? Некоторые считают, что Моррис не справляется с задачами продюсера и режиссёра. Думаете, в этом дело?

– Ну, шоу-бизнес сам по себе штука опасная, – ответил Дегас, – и ты права – обычно часть бюджета уходит на непредвиденные расходы. Только здесь случай особый – и непохоже, чтобы это была вина Морриса. А, Пэм?

– Непохоже, – согласилась она, отставляя камеру, и оглянулась на портрет Эстер Рэкхем. – Слишком много всего не ладится, как будто нас кто-то сглазил. Напоминает мне об одной картине, над которой я работала лет тридцать назад. Так и не выяснили, кто всё портил. Некоторые даже верили, будто это призрак главной героини недоволен съёмками … якобы ей не хочется, чтобы рассказали её историю. В итоге проект закрыли … – Пэм говорила всё тише и тише, пока вовсе не умолкла.

Я взглянула на Дегаса. Он вскинул одну бровь и поджал губы, но ничего не сказал.

Все эти несколько часов мою кожу то чем-то смазывали, то отчищали от косметики, то терзали ватками и кисточками, то снова оттирали, но, как ни странно, к тому времени, как со мной наконец закончили, её приятно щипало, и она была удивительно мягкой на ощупь.

В животе урчало от голода. Обед уже начался, так что я отправилась прямиком в столовую, которая располагалась в одной из временных металлических построек на утёсе.

– Ух ты, необычно выглядишь, – заметила Джордж, когда я села к ней за длинный стол. – Глаза накрашены, и эта помада тебе очень идёт. Бесс обрадовалась бы.