Фрауке Шойнеманн - Дело о невидимке

– Как ты мог застрять? Ведь мы все благополучно спустились! – удивилась Одетта.

– Ну, он же довольно толстый, – ответил жирный Раггети. – Хотя я не мог и предположить, что он толстый настолько, что может застрять в трубе.

– Да, по нашему Уинстону заметно, что его любимое занятие начинается с буквы «п», а заканчивается пустой миской, – пошутила Лорелея. – Он любит пожрать. – Кажется, все трое засмеялись над этим неуместным замечанием.

– Любимая еда Уинстона – паштет из куриной печёнки, – сказала Одетта. – Он может есть его круглые сутки. Паштет очень вкусный, но ооочень жирный! Если бы я ела его так же часто, я бы тоже моментально растолстела.

Что такое?! Я застрял вниз головой в узкой трубе, а они там подробно обсуждают мои гастрономические предпочтения! К тому же моя печальная ситуация никак не связана с паштетом из куриной печёнки. Просто в этом месте труба слегка изгибалась влево и была немного у́же, чем на прямом отрезке.

– Эй! – сердито фыркнул я. – Помогите мне как-нибудь! Иначе мне не выбраться отсюда!

– Минутку, – ответил Раггети, – надо подумать. С крысами такого никогда не случалось!

Мне показалось – или он и в самом деле сказал это с упрёком? Словно я виноват, что эта поездка такая опасная! Но при этом я действительно надеялся, что Раггети придумает что-нибудь и поможет мне выбраться из проклятой трубы.

– Ты можешь немного отползти назад? – спросил Раггети.

Господи, как же мне это сделать-то? Поскольку других вариантов не было, я попробовал. Но стенки трубы были гладкими, мои когти не находили опоры и всё время скользили. Я не сдвинулся ни на сантиметр ни назад, ни вперёд.

– Не получается! – крикнул я. Меня охватило отчаяние. Оно сдавило мне горло. Проклятье! Неужели моя прекрасная кошачья жизнь так и оборвётся в этом ужасном туннеле метро?! И всё лишь из-за того, что я иногда позволял себе съесть паштета чуть-чуть больше нормы!

– Раггети, сделай что-нибудь! – мяукнула Одетта, и в её голосе наконец-то звучала тревога. – Ты ведь слышал, как он тяжело дышит! Мне кажется, у Уинстона там уже не осталось воздуха!

Не успела она договорить, как я действительно начал задыхаться.

– Помогите! – прохрипел я. – Помогите!

В воздухе раздался пронзительный свист, и вскоре после этого я услышал и наверху, и внизу царапанье и шорохи. Что бы это значило?

– Парни! – воскликнул Раггети. – Я позвал вас потому, что у нас чрезвычайная ситуация! В этой трубе между первым и вторым уровнями застрял толстый кот, и он не может вылезти самостоятельно.

– Я не толстый! – прохрипел я, но в глотке у меня так пересохло, что больше я уже не мог даже мяукнуть. Моё возражение крысы всё равно игнорировали, продолжая что-то пищать и бормотать.

– Да-да! – воскликнул Раггети. – Вы правы – такого у нас никогда не бывало. Ясное дело. Но этот кот Уинстон – друг моего многоуважаемого дядюшки Рандольфа. И добрейший Рандольф попросил меня ему помочь. Вот я и помогаю. Помогите и вы, ладно? – И Раггети перешёл на довольно резкий приказной тон. В другой ситуации мне бы это страшно не понравилось, но теперь мне показалось, будто крысы прислушались к команде Раггети, и я даже слегка успокоился. – Беритесь за работу. Операция сверление начинается! С обеих сторон – марш, марш!

Не прошло и двух секунд, как царапанье и скрежет подо мной усилились – а сверху ко мне спустилось волосатое существо, буквально соприкоснувшись с моим телом. МЯУУУМИАААУУУ! Я никогда ещё не общался с грызунами так тесно! Я невольно зашипел.

– Эй, кошка! Успокойся! – прикрикнула на меня крыса, которая теперь буквально сидела на мне. – У меня мирные намерения. Я хочу тебе помочь.

Я пытался не шипеть, но получалось плохо, и я только надеялся, что крысу это не смутит. Ведь без её помощи я пропаду.

– Я понимаю, что ты нервничаешь. Любой бы нервничал на твоём месте, – сказала крыса, и в её голосе звучало сочувствие. – Не беспокойся, мы всё уладим! Ты зажат в колене трубы. Между прочим, меня зовут Руфус. Я четвероюродный брат Раггети. Сейчас я прогрызу трубу возле тебя, она раздвинется, и ты проскользнёшь вниз. А пока не бойся и не нервничай, когда тебе на уши полетят крошки пластика.

– Не бойся? – выдавил я. – Я ничего не боюсь. – Конечно, это была ложь, но я бы никогда не признался крысе, что похолодел от страха. – Мне немного неудобно висеть вниз головой, а в остальном ничего, – добавил я. – Кстати, меня зовут Уинстон.

– Отлично, Уинстон, тогда я начинаю.