Валерий Роньшин - Тайна комнаты с чёрной дверью [litres]

И Уродушка сделался нормальным.

Кстати, имя у него было вполне нормальное – Ваня. Когда он вырос, его стали уважительно называть – Иван Иванович. А многочисленные друзья звали попросту: Иваныч. Потому что он был такой же, как все. И больше никого своим умом не раздражал.

Жил-был один пацан. Звали его Стас. Как-то раз зашёл он на рынок. А там – чего только нет: овощи, фрукты, обувь, одежда, и прпрпр… И лишь какой-то старичок непонятно что продаёт.

– А вы чем торгуете? – интересуется у него Стас.

– Смертью, – спокойно так отвечает старичок.

Стас вначале было захихикал, думая, что старичок прикалывается. Но тот серьёзно говорит:

– Чего ты смеёшься, малец? Я и вправду Смерть продаю. Я продавец Смерти.

– А можно на неё посмотреть? – спрашивает Стас.

– Да ради бога.

И старичок открыл свой сундучок. А в сундучке лежат пакетики с белым порошком.

– Это что – Смерть? – спрашивает Стас.

– Она самая, – отвечает старичок.

– Какая же это Смерть? – недоумевает Стас. – Смерть – страшная. Типа скелета с косой.

– Смерть всякая бывает, – пояснил старичок. – Бывает как скелет с косой, а бывает вот такая, – кивнул он на белый порошок.

– И почём вы её продаете?

– Пять рублей сто грамм.

– Так дешево? – изумился Стас.

– А у нас в России смерть дешёвая, – говорит старичок.

– Дайте тогда грамм триста, – попросил Стас.

– Тебе-то, малец, Смерть на что?

– Да от нефиг делать, – беспечно отвечает Стас.

– Очень умно, – усмехнулся старичок. – Очень….

И продал Стасу триста грамм смерти.

Сунул Стас пакетик в карман и пошёл себе дальше, насвистывая. Пришёл домой. «Надо бы, – думает, – куда-нибудь порошок пересыпать». А на столе как раз сахарница пустая стоит. Стас в неё и пересыпал.

И снова отправился гулять.

Нагулялся. Возвращается. Мама на кухне посуду моет. Папа газету читает.

– Пока ты гулял, к нам гости приходили, – сообщила мама Стасу. – Я торт испекла. И тебе, Стасик, кусочек оставила.

– Классно! – обрадовался Стас.

И хотел было уже тортик слопать, как вдруг видит – сахарница-то… пустая.

Мама между тем продолжает:

– Я, когда торт собралась печь, вспомнила, что у нас сахара нет. Думала уже в магазин бежать. А ты, Стасик, оказывается, купил. Молодец.

– Да, молоток, – похвалил Стаса и отец.

А Стас стоит, словно воды в рот набрал.

– Что с тобой, Стасик? – спрашивает у него мама.

– Ничего, – выдавил Стас. Не говорить же родителям, что они съели торт со Смертью.

Вечером лёг Стас спать и думает перед сном: «Завтра проснусь круглым сиротой».

Наутро просыпается – родители живы и здоровы.

«Как же так?..» – удивляется Стас. Нет, конечно, хорошо, что родители не умерли. Просто обидно немного – выходит, старик его обманул. Вместо Смерти сахар подсунул.

И Стас снова пошёл на рынок.

Приходит. А старичок на прежнем месте сидит.

– Ну что, малец, – спрашивает, – ещё хочешь смертушки подкупить?

– Да какой «смертушки»! Вы мне обычный сахар продали!

– С чего ты взял?

– А с того… – И Стас рассказал про торт и родителей.

– Всё правильно, – кивает старичок. – Это же не их Смерть была, а твоя. Ты её купил.

– Выходит, если б я съел торт, то…

– Нет, – перебил его старичок. – Торт здесь ни при чём. Оглянись-ка, малец…

Оглянулся Стас. И ахнул. Потому что кругом не было уже ни рынка, ни города, ни даже самой Земли… Стоят они со старичком на неведомой планете; а сверху три солнца светят: синее, зелёное и чёрное.

– Ой, где это мы? – обомлел Стас.

– Сам, что ль, не догадываешься? – хмыкнул старичок.

И Стас догадался.

– Значит, я… – лепечет.

– Вот именно, – подтвердил старичок.

– Но почему, почему?.. – заплакал Стас. – Мне ж только двенадцать лет было.

– А не надо, малец, Смерть от нефиг делать покупать, – ответил ему старичок.

Сломалась как-то у Вовки Морковкина кровать. И он вместе с папой, мамой и сестрой Капой пошёл в мебельный магазин покупать новую. А продавщица и говорит: «Кровати все кончились. Если хотите, берите диван». Осмотрели мама, папа, Вовка и Капа диван – вроде ничего. И расцветка красивая – бледно-розовая.

Купили и привезли домой.

Лёг Вовка спать. Утром проснулся – всё тело какое-то вялое. И голова кружится. Диван между тем уже не бледно-розовый, а – тёмно-розовый. На следующее утро Морковкин вообще еле-еле с дивана поднялся. А диван из розового стал красным.